Том 28. Письма 1901-1902 - [179]
Ты несколько ошибаешься в своих замечаниях. Ты смешиваешь Товарищество навсегда с Товариществом всего на 3 года. Это можно выработать другой, особый, на будущее время устав товарищества. Тогда все твои замечания очень пригодятся» (Немирович-Данченко, стр. 245).
Тут ходят разные слухи о Петербурге, о Москве. — О студенческих волнениях, происходивших в Москве и Петербурге, Чехову писали многие его корреспонденты. Еще 7 января 1902 г. Чехову писал об ожидающихся студенческих волнениях врач В. В. Бурейко: «В середине января в Москве ожидаются большие студенческие сходки, к которым уже идут подготовки; говорят, дадут прежний устав с более полной автономией студенчества» (Из архива Чехова, стр. 164). 28 января 1902 г. Н. В. Алтухов, прозектор анатомии в Московском университете, рассказывал о начинающихся волнениях: «Наша работа, как Вам небезызвестно, каторжная: idem per idem <того же посредством того же — лат.>. Адресат неточно употребляет этот латинский термин, по-видимому, в значении монотонности, однообразия работы>. Теперь же, при „сердечном попечении“, это еще более чувствуется — в лекционном зале вывешивается ежедневно по несколько прокламаций от революционного комитета, от исполнительного комитета соединенных землячеств и т. д. Говорится там, что наступила пора поднять движение, что комитет опирается на „сформированные кадры рабочих“ и пр. <…> Почему-то ждут февраля и, кажется, 19-го февраля» (там же, стр. 155). 6 марта 1902 г. Алтухов сообщал: «Теперь у всех на языке Москва, студенческие волнения, разграбление квартиры одного из приват-доцентов, учиненное якобы студентами, изгнание 402 студ<ентов> дедушкой Ванновским навсегда из Университета, паломничество рабочих (по данным полиции, 50 тыс<яч>, для точности нужно разделить эту цифру на 5–6) к памятнику А<лександру> II, возложение венков, кидание в воздух „чепчиков“ (19 февр<аля>), а затем забастовка студентов и наконец бунт рабочих на Даниловской мануфактуре Мещерякова (1 и 2 марта) <…> Студенты последнее время начали ходить на лекции и на практические занятия, так что, нужно думать, забастовка окончилась. Сильно поредели их ряды: все, что было лучшего и дельного, — забрано. В общем, считая арестованных на улицах, на квартирах, на сходке, забрано больше 1½ тысяч <…> 518 человек, арестованные в актовом зале в ночь с 9 на 10-ое февраля (402 студ<ента> + 66 девиц + воспитанники других высших учебных заведений), погибали было от голода и жажды, т<ак> к<ак> полиция никого не пропускала даже из числа живущих на улицу за хлебом и провизией. К счастью для них, актовый зал сообщается с моей квартирой, студенты прибежали ко мне, я отдал им все съестное до последней крошки, поставил около 90 самоваров» (ГБЛ; Из архива Чехова, стр. 157).
26 апреля 1902 г. А. Андрушкевич, студент Медицинского института в Юрьеве, которому Чехов оказывал материальную помощь, писал ему: «Начиная с 18 февраля, у нас, в Юрьеве, как в институте, так и в университете, идут забастовки, неразрывно связанные с весьма серьезными, тяжелыми последствиями; так, из одного института исключено без права поступления в какое-либо учебное заведение слишком сорок человек, которые в очень непродолжительном времени были высланы полициею, для Юрьева — факт еще небывалый» (ГБЛ).
5 марта 1902 г. к Чехову обратился с просьбой о материальной помощи арестованным студентам и курсисткам студент Московского университета П. А. Базилевич. Он писал при этом: «Вам, вероятно, известно, что почти уже месяц в московск<ой> Бутырской тюрьме сидят около 800 человек студентов и курсисток высших учебных заведений г. Москвы, до 400 чел<овек> сидит при частях и других тюрьмах нашей столицы. 402 человека уже официально исключены из университета без права поступления в высшие учебные заведения, а также с воспрещением педагогической деятельности. Но этого мало! Очень и очень многим из исключенных предстоит ссылка в более или менее отдаленные места азиатской и европейской России. Официально это еще неизвестно, но в этом никто не сомневается…» (Из архива Чехова, стр. 161).
Из следующего письма Базилевича к Чехову, от 21 марта 1902 г., видно, что Чехов оказал материальную помощь арестованным студентам: «Спешу Вам выразить благодарность за Ваш ответ на мое письмо и просьбу. Вчера я все получил; еще раз благодарю» (ЛН, т. 68, стр. 470).
6 февраля 1902 г. Н. П. Кондаков писал из Петербурга: «Сегодня утром закрыли университет — „впредь до новых распоряжений“ — после колоссальной сходки, на которой 1600 вотировали забастовку против 200. В Киеве закрыт университет». 18 февраля он сообщал: «Завтра ожидается манифестация, т. е. избиение. В университете всех вожаков 80-100 человек, но их не берут, почему? Между тем аресты кругом, и конца этому не видно» (там же, стр. 466).
10 февраля 1902 г. Г. И. Россолимо писал Чехову: «Не помню, чтобы Москва переживала когда-либо подобное тому, что волнует теперь здесь умы от сановника до мастерового, от ребенка до старца! Вчера на Моховой была устроена ловушка, в к<о>т<о>рую попалось 600 человек — большинство студенты университета. Совет университета и даже ректор сбиты с позиций — студенты, при сочувствии профессоров, объявляют войну министру» (
