Том 25. Статьи, речи, приветствия 1929-1931 - [42]

Пошлость таких фраз им совершенно непонятна, и они как будто уверены: чем грубее, животнее пошлость, тем более революционна.

В литературе рабочего класса таких «специалистов» не должно быть, и против размножения их необходимо бороться со всей беспощадностью, ибо они, в сущности, паразиты литературы.

VI

По рассказу «Мелочь» не могу сказать, «следует ли Вам заниматься литературной работой», но этот рассказ Ваш вполне определённо говорит, что Вы подготовлены к ней слабо.

Рассказ — неудачен, потому что написан невнимательно и сухо по отношению к людям, они у Вас — невидимы, без лиц, без глаз, без жестов. Возможно, что этот недостаток объясняется Вашим пристрастием к факту. В письме ко мне Вы сообщаете, что Вас «интересует литература факта», то есть самый грубый и неудачный «уклон» натурализма. Даже в лучшем своём выражении — у братьев Гонкуров — натуралистический приём изображения действительности, описывая точно и мелочно вещи, пейзажи, изображал живых людей крайне слабо и «бездушно». Кроме почти автобиографической книги «Братья Земганно», Гонкуры во всех других книгах тускло, хотя и тщательно, описывали «истории болезней» различных людей или же случайные факты, лишённые социально-типического значения. Вы тоже взяли случай Вашего героя как частный случай, отнеслись к нему репортёрски равнодушно, и, вследствие этого равнодушия, все герои Вашего рассказа не живут.

А если бы Вы взяли из сотен таких случаев непримиримого разногласия отцов — детей хотя бы десяток да, хорошо продумав, объединили десяток фактов в одном, этот Вами созданный факт, может быть, получил бы серьёзное и очень глубокое художественное и социально-воспитательное значение. Получил бы при том условии, если Вы отнеслись бы более внимательно к форме рассказа, к языку, а также не подсказали бы, что герои должны делать каждый за себя, сообразно своему опыту и характеру.

Художник должен обладать способностью обобщения — типизации повторных явлений действительности. У Вас эта способность не развита. Об этом говорит и Ваш выбор темы для другого рассказа. В нём, как и в первом, тоже сын попа и тоже поэтому страдающий. То, что он убивает отца, нисколько не изменяет тему, она, в основном своём смысле, — противоречие отцов-детей, драматическое противоречие.

Но у попа, взятого не как случайная единица, а как тип, — двое детей: один покорно идёт за отцом, другой — решительно против него. Оба они тоже типичны.

Вы говорите: «В обоих случаях я взял живых лиц». Вполне возможно, что Вам представится третий, пятый, десятый случаи, и что же? Так вы и будете писать рассказы на одну и ту же тему о разногласии попов с поповичами?

Уверяю Вас, что это будет скучно и Ваших рассказов не станут читать. Кроме того, Вы скомпрометируете, испортите интересную тему.

Описывая людей, Вы придерживаетесь приёма «натуралистов», но, изображая окружение людей, обстановку, вещи, отступаете от этого приёма. Колокольчик швейцара у Вас «плачет», а эхо колокольчика «звучит бестолково». Натуралист не сказал бы так. Само по себе эхо не существует, а является лишь как отражение кем-то данного звука и воспроизводит его весьма точно. Если колокольчик «плачет» — почему же эхо «бестолково»? Но и колокольчик не плачет, когда он маленький и звонит им рука швейцара, при этом условии он даёт звук судорожно дребезжащий, назойливый и сухой, а не печальный.

«Сочный тенор» у Вас «вибрировал, как парус». Это — тоже не «натурально». «Звук рвущегося кровяного комка мяса» — слышали Вы такой звук? Под «комком мяса» Вы подразумеваете сердце живого человека, — подумайте: возможно ли, чтоб человек слышал, как разрывается его сердце? И так на протяжении всего рассказа описательная его часть не гармонирует, не сливается с бесцветностью Ваших героев, — бесцветностью, которая их принизила и омертвила. Впечатление такое: рассказ писали два человека, один — натуралист, плохо владеющий методом, другой — романтик, не освоивший приёма романтики.

Затем я должен повторить, что художественная литература не подчиняется частному факту, она — выше его. Её факт не оторван от действительности, как у Вас, но крепко объединён с нею. Литературный факт — вытяжка из ряда однородных фактов, он — типизирован, и только тогда он и есть произведение подлинно художественное, когда правильно отображает целый ряд повторных явлений действительности в одном явлении.

VII

Книгу Вашу прочитал я, — книга не хуже других на эту тему. Она была бы лучше, если бы Вы отнеслись более серьёзно к языку и писали бы проще, а не такими слащавыми фразами, как, например: «Не упружатся под ситцем груди девичьи». Такие фразы напоминают старинные бабьи причитания. Глагола «упружить», кажется, нет в нашем языке.

Такие фразы, как: «Всё Наташа пред глазами с освещённым лицом стояла» — не очень грамотны.

«Рвётся сердце Василия в заворожённую жавороночной песней высь» — это очень плохо — и говорит о Вашей претензии писать «поэтически», красиво. И Вы пишете такие несуразности: «Мечта о перевороте безжалостно смята царизмом, как бывает сорван порывом бури нежный пух одуванчика».

Революционное движение 1905–1906 годов нельзя и смешно сравнивать с «одуванчиком». Тут уж Вы обнаруживаете малограмотность социальную.