Том 25. Письма 1897-1898 - [41]

Пречистенка, д. Борщовой, кв. 3 (Шавровых). Moscou. Russie.

Коновицеру Е. З., 2 (14) января 1898 >*

2214. Е. З. КОНОВИЦЕРУ

2 (14) января 1898 г. Ницца.

Дорогой Ефим Зиновьевич, Вы пишете о «Курьере», о рассказах^*, но ни слова о том, как Вы поживаете, как Ваше здоровье (одышка и большой живот) и весело ли Вам в эту зиму. Что у Вас нового?

«Курьер» я получаю и читаю с удовольствием. Я догадывался, в чем дело, и мысленно благодарил Вас и собирался писать Вам и не написал только потому, что не знал Вашего адреса. Газета хорошая; прошу высылать мне ее и после Нового года.

Видите, я всё хожу вокруг и около и не знаю, что ответить Вам насчет рассказов. Те рассказы, которые были напечатаны в «Русских ведомостях», написались случайно, без заранее обдуманного намерения. Здесь в Ницце, где нет своего стола и где так мешают работать (то хорошая погода, то скучные люди), нельзя работать, как дома и как хочется, и нельзя во всяком случае давать никаких обещаний — ибо всё равно их не исполнишь. Я обещал Соболевскому давать каждый месяц по рассказу — и едва ли дам еще что-нибудь раньше лета^*. Лень одолела, думаю об Алжире, а тут еще, как Дамоклов меч, висит обязательство (у меня на лбу выступил холодный пот), которое давит меня, обязательство, во что бы то ни стало, дать в начале этого года одну повесть в «Русскую мысль», другую в «Cosmopolis»^*…

Впрочем, поговорим о сем на свободе летом. Надеюсь, что в этом году Вы будете жить в Васькине. То, что Вы прошлым летом не жили в Васькине, я считаю положительно ошибкой. Лето было чудесное, и даже женского пола было много, и Ваш студент^* наверное остался бы очень доволен.

В Ницце я пробуду еще до начала февраля (ст. ст.), Ваше письмо еще застанет меня здесь, если Вы мне, по свойственной Вам доброте, напишете про себя и про Москву. Из Ниццы я поеду в Африку, потом опять в Ниццу, затем в Париж и домой.

Евдокии Исааковне и детям нижайший поклон и поздравление с новым годом, с новым счастьем. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

2 янв.

На конверте:

Москва. Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Пименовский пер., д. Коровина. Moscou. Russie.

Батюшкову Ф. Д., 3 (15) января 1898 >*

2215. Ф. Д. БАТЮШКОВУ

3 (15) января 1898 г. Ницца.

3 янв.

Многоуважаемый Федор Дмитриевич, посылаю Вам рукопись. Пожалуйста, пришлите корректуру^*, так как рассказ еще не кончен, не отделан и будет готов лишь после того, как я перепачкаю вдоль и поперек корректуру. Отделывать я могу только в корректуре, в рукописи же я ничего не вижу.

В рассказе немного менее печатного листа. Скажите, чтобы мне прислали корректуру на тонкой бумаге, так как возвращать ее придется не бандеролью, а в письме. Здесь на почте не принимают русских печатных произведений, направляемых в Россию.

Поздравляю Вас с новым годом и желаю всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Суворину А. С., 4 (16) января 1898 >*

2216. А. С. СУВОРИНУ

4 (16) января 1898 г. Ницца.

4 янв.

Вот моя программа: в конце сего января (ст. ст.) или, вернее, в начале февраля я поеду в Алжир, в Тунис et cra, потом вернусь в Ниццу, где буду поджидать Вас (Вы писали, что приедете в Ниццу), затем, пожив здесь, поедем вместе в Париж, буде пожелаете, и оттуда на поезде «молния» в Россию праздновать Пасху.

Ваше последнее письмо пришло сюда распечатанным.

В Монте-Карло я бываю очень редко, раз в 3–4 недели. В первое время, когда здесь были Соболевский и Немирович, я поигрывал, весьма умеренно, на простых шансах (rouge et noir^*)[45] и привозил домой то 50, то 100 франков, потом же игру эту пришлось бросить, так как она меня утомляет — физически.

Дело Дрейфуса закипело и поехало, но еще не стало на рельсы. Зола благородная душа^*, и я (принадлежащий к синдикату и получивший уже от евреев 100 франков)^* в восторге от его порыва. Франция чудесная страна, и писатели у нее чудесные.

Под Новый год я послал Вам поздравительную телеграмму^*. Думаю, что она дошла не вовремя, так как на почте было скопление телеграмм, — думаю так и потому на всякий случай поздравляю Вас еще раз письменно.

Напишите, ожидать ли Вас в Ниццу. Надеюсь, что Вы не раздумали.

Здесь харьковский окулист Гиршман^*, известный филантроп, друг Кони, святой человек, приехавший к своему бугорчатному сыну. Я видаюсь с ним, мы беседуем, но мне мешает его жена, суетная недалекая женщина, скучная, как сорок тысяч жен^*. Здесь одна русская художница, рисующая меня в карикатуре^* раз по 10–15 в день.

Судя по выдержке, напечатанной в «Нов<ом> вр<емени>», статья Л<ьва> Н<иколаевича> об искусстве не представляется интересной^*. Всё это старо. Говорить об искусстве, что оно одряхлело, вошло в тупой переулок, что оно не то, чем должно быть, и проч. и проч., это всё равно, что говорить, что желание есть и пить устарело, отжило и не то, что нужно. Конечно, голод старая штука, в желании есть мы вошли в тупой переулок, но есть всё-таки нужно и мы будем есть, что бы там ни разводили на бобах философы и сердитые старики.

Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

Чехову Ал. П., 4 (16) января 1898 >*

2217. Ал. П. ЧЕХОВУ

4 (16) января 1898 г. Ницца.

В Ницце я проживу весь январь и о том, когда уеду в Африку, извещу особо. Твой водевиль не идет