Том 21. Поцелуй мой кулак. За все рассчитаюсь с тобой. - [11]

— Никуда я не уеду. Ваш дядя прописал, мне перемену обстановки. Извините за эгоизм, но я больше озабочен своей проблемой, чем вашими. — Я улыбнулся ей. — С тех пор как я приехал сюда, я не думаю о Джуди. Ваш город пошел мне на пользу, так что я остаюсь.

— Ларри, вас могут избить.

— Ну и что. — Нарочно меняя тему, я продолжал: — Тут заходили три старушки. Правда, они не пожелали со мной говорить. Им были нужны только вы.

— Прошу вас, Ларри, уезжайте. Призрак опасен.

Я взглянул на часы. Четверть первого. Я встал.

— В этом городе можно где-нибудь прилично поесть? Я до сих пор живу на одних гамбургерах.

Она посмотрела на меня с тревогой в глазах, потом беспомощно развела руки, признавая поражение.

— Ларри, надеюсь, вы сознаете, на что идете и что делаете.

— Совсем недавно вы утверждали, что вам нужен помощник. Вот вы его и получили. И не надо слишком драматизировать обстановку. Так как насчет приличного ресторана?

Она улыбнулась мне.

— Хорошо, раз вы так хотите. «Луиджи» на Третьей улице. Это в двух кварталах налево от вашего отеля. Хорошим его не назовешь, но и плохим тоже.

Тут зазвонил телефон, и я вышел, оставив ее одну и слыша за спиной привычные «да» и «нет».

После посредственного обеда (мясо оказалось жестким, как старая подметка) я зашел в полицейский участок.

На скамейке у стены в одиночестве сидел парнишка лет двенадцати с подбитым глазом. Из носа его капала на пол кровь. Наши взгляды на мгновение встретились. В его глазах сквозила ненависть.

Я подошел к сержанту, который по-прежнему занимался своим излюбленным делом — катал взад и вперед карандаш, тяжело дыша носом. Я некоторое время подождал, пока он обратит на меня внимание.

— Опять вы, — свиные глазки в упор уставились на меня.

— Хочу избавить вас от лишних хлопот, — я не понижал голоса, уверенный, что парнишка на скамейке принадлежит к банде Призрака. — Я получил портсигар обратно, — сказав это, я положил расплющенный кусок золота на стол перед сержантом. Он некоторое время удивленно рассматривал остатки портсигара, поднял, повертел в руках и положил на стол. Я продолжал невозмутимым тоном:

— Он сказал, что мальчишка понятия не имел, что это золото. Видите, что они с ним сделали.

Он прищурился, разглядывая сплющенный кусок металла, и тяжело фыркнул носом:

— Полторы тысячи баксов, да?

— Именно.

— Призрак Джинкс.

— Да.

Он откинулся на спинку стула, внимательно рассматривая меня с усмешкой в свиных глазках, и наконец спросил:

— Желаете подать жалобу?

— А стоит ли?

Казалось, можно было расслышать, как скрипят его непривычные к мысли мозги.

— Сказал вам Призрак, что портсигар украл он?

— Нет.

Сержант извлек мизинцем немного цементной пыли из мясистой ноздри, внимательно осмотрел, затем вытер палец о рубашку.

— Были свидетели, когда он возвратил украденное?

— Не заметил.

Полицейский сложил руки на столе, наклонился вперед и посмотрел на меня с презрительной жалостью.

— Слушайте, приятель, — сказал он своим сиплым голосом, — если вы рассчитываете остаться в этом проклятом городе, не подавайте жалобу.

— Спасибо за совет. Я и не думал этого делать.

Наши глаза встретились, и он сказал, понизив голос до шепота:

— Говоря неофициально, приятель, на вашем месте я бы поскорее убрался из этого города. Простофили, которые берутся помогать мисс Бакстер, долго не выдерживают. И мы ничего не можем поделать. Я, конечно, говорю неофициально.

— Он, случайно, не из банды Джинкса? — спросил я сержанта, поворачиваясь к мальчишке, который внимательно слушал наш разговор.

— Весьма возможно.

— У него кровь.

— Угу.

— Что с ним случилось?

Взгляд свиных глаз стал отчужденным. Я понял, что надоел ему.

— Какая вам забота? Если вам больше нечего сказать, шагайте отсюда. — С этими словами он снова принялся катать карандаш.

Я подошел к парнишке.

— Я работаю у мисс Бакстер служащим социальной опеки. Мое дело — помогать людям. Могу я чем-нибудь тебе…

Я не успел договорить. Парнишка плюнул мне в лицо.

В течение следующих шести дней не произошло ничего примечательного. Дженни появлялась, бросала на стол желтые формуляры, озабоченно справлялась, нет ли у меня каких затруднений, и снова убегала. Меня поражало, как она может выдерживать такой темп. И еще казалось странным, что она вечно носит одно и то же платье и совершенно не заботится о своей внешности.

Я перепечатывал сводки, классифицировал их, разносил по карточкам и продолжал наводить порядок в картотеке. Очевидно, разнесся слух, что я стал официальным помощником, так как старые, увечные и немощные люди начали заходить ко мне со своими заботами. Большинство пыталось надуть меня, но я обстоятельно спрашивал их фамилии, адреса, вкратце записывал суть их жалоб и обещал переговорить с Дженни.

Когда в их бестолковые головы просочилась мысль, что им меня не обвести, они начали обращаться со мной по-приятельски, и дня четыре мне это даже нравилось, пока я не обнаружил, что их бестолковая болтовня мешает работать. После этого я не давал им засиживаться. К своему удивлению, я обнаружил, что мне нравится этот странный контакт с миром, о существовании которого я не догадывался. И полной неожиданностью явилось письмо от Сидни Фремлина, написанное пурпурными чернилами, в котором он спрашивал, как мои успехи и когда я намерен вернуться. Лишь читая письмо, я осознал, что напрочь забыл Парадиз-Сити, Сидни, с его шикарным магазином и раскормленной клиентурой. Вряд ли имело смысл описывать ему мои занятия в Луисвилле. Скажи я ему о своих заботах, он слег бы в постель от отчаяния. Поэтому я написал, что думаю о нем, что мои нервы все еще в плохом состоянии, но Луисвилл обеспечил перемену обстановки и я скоро вновь напишу ему.