Том 2. Стихотворения и поэмы, 1891–1931 - [49]

И пел в сонетах млечный блеск Плеяд

На стогнах голодающей Одессы.

19 сентября 1919

Коктебель

Сон

Лишь только мир

Скрывается багровой завесой век,

Как время,

Против которого я выгребаю днем,

Уносит по теченью,

И, увлекаем плавной водовертью

В своем страстном и звездном теле,

Я облаком виюсь и развиваюсь

В мерцающих пространствах,

Не озаренных солнцем,

Отданный во власть

Противовесам всех дневных явлений, –

И чувствую, как над затылком

Распахиваются провалы,

И вижу себя клубком зверей,

Грызущих и ласкающихся.

Огромный, бархатистый и черный Змей

Плавает в озерах Преисподней,

Где клубятся гады

И разбегаются во мраке пауки.

А в горних безднах сферы

Поют хрустальным звоном,

И созвездья

Гудят в Зверином Круге.

А после наступает

Беспамятство

И насыщенье:

Душа сосет от млечной, звездной влаги.

…Потом отлив ночного Океана

Вновь твердый обнажает день:

Окно, кусок стены,

Свет кажется колонной,

Камни – сгущенной пустотой…

А в обликах вещей – намеки,

Утратившие смысл.

Реальности еще двоятся

В зеркальной влаге сна.

Но быстро крепнут и ладятся,

И с беспощадной

Наглядностью

Вновь обступает жизнь

Слепым и тесным строем.

И начинается вседневный бег

По узким коридорам

Без окон, без дверей,

Где на стенах

Написаны лишь имена явлений

И где сквозняк событий

Сбивает с ног

И гулки под уверенной пятою

Полуприкрытые досками точных знаний

Колодцы и провалы

Безумия.

12 ноября 1919

Коктебель

Сибирской 30-й дивизии

Поев. Сергею Кулагину

В полях последний вопль довоплен,

И смолк железный лязг мечей,

И мутный зимний день растоплен

Кострами жгучих кумачей.

Каких далеких межиречий,

Каких лесов, каких озер

Вы принесли с собой простор

И ваш язык и ваши речи?

Вы принесли с собою весть

О том, что на полях Сибири

Погасли ненависть и месть

И новой правдой веет в мире.

Пред вами утихает страх

И проясняется стихия,

И светится у вас в глазах

Преображенная Россия.

23 ноября 1920

«Был покойник во гробе трехдневен…»

Был покойник во гробе трехдневен,

И от ран почерневшее тело

Зацветало червьми и смердело.

Правил Дьявол вселенский молебен.

На земле стало душно, что в скрыне:

Искажались ужасом лица,

Цепенели, взвившись, зарницы,

Вопияли камни в пустыне.

Распахнувшаяся утроба

Измывалась над плотью Господней…

Дай коснувшимся дна преисподней

Встать, как Лазарь, с Тобою из гроба!

27 октября 1921

Феодосия

Революция

Она мне грезилась в фригийском колпаке,

С багровым знаменем, пылающим в руке,

Среди взметенных толп, поющих Марсельезу,

Иль потрясающей на гребне баррикад

Косматым факелом под воющий набат,

Зовущей к пороху, свободе и железу.

В те дни я был влюблен в стеклянный отсвет глаз,

Вперенных в зарево кровавых окоемов,

В зарницы гневные, в раскаты дальних громов,

И в жест трагический, и в хмель красивых фраз.

Тогда мне нравились подмостки гильотины,

И вызов, брошенный гогочущей толпе,

И падающие с вершины исполины,

И карлик бронзовый на завитом столпе.

14 июня 1922

Коктебель

Ангел смерти

В человечьем лике Азраил

По Ерусалиму проходил,

Где сидел на троне Соломон.

И один из окружавших трон:

«Кто сей юноша?» – царя спросил.

«Это Ангел Смерти – Азраил».

И взмолился человек: «Вели,

Чтобы в Индию меня перенесли

Духи. Ибо не случайно он

Поглядел в глаза мне». Соломон

Приказал – и было так. «Ему

Заглянул в глаза я потому, –

Азраил сказал, – что послан я за ним

В Индию, а не в Ерусалим».

25 ноября 1923

Коктебель

Портрет («Ни понизь пыльно-сизых гроздий…»)

Ни понизь пыльно-сизых гроздий

У стрельчатых и смуглых ног,

Ни беглый пламень впалых щек,

Ни светлый взгляд раскосо-козий,

Ни яркость этих влажных уст,

Ни горьких пальцев острый хруст,

Ни разметавшиеся пряди

Порывом вззмеенных кудрей –

Не тронули души моей

На инфернальном маскараде.

23 августа 1924

Коктебель

Соломон

Весенних токов хмель, и цвет, и ярь.

Холмы, сады и виноград, как рама.

Со смуглой Суламифью – юный царь.

Свистит пила, встают устои храма,

И властный дух строителя Хирама

Возводит Ягве каменный алтарь.

Но жизнь течет: на сердце желчь и гарь.

На властном пальце – перстень: гексаграмма.

Офир и Пунт в сетях его игры,

Царица Савская несет дары,

Лукавый Джинн и бес ему покорны.

Он царь, он маг, он зодчий, он поэт…

Но достиженья жизни – иллюзорны,

Нет радости: «Всё суета сует».

26 августа 1924

Коктебель

Шуточные стихотворения

На себя

Когда стихи я сочиняю,

Не знаю, чем мне их начать.

Когда начну, тогда не знаю,

Чем эти мне стихи кончать.

1891

К Л. Л<яминой> («Низойди, о вдохновенье…»)

Низойди, о вдохновенье,

Ты сегодня на меня!

Слушай, Люба, мое пенье

Я пою лишь для тебя!

Хорошо ли посвященье?

Похвалишь ли ты меня?

21 мая <1891>

Овечка (к Д. А.)

Что головку опустила,

Черноглазая овечка?

Что ты смотришь так уныло?

Что не вымолвишь словечка?

Или, может, полюбила

Ты кого-нибудь другого?

Что ты глазки опустила?

Я не сделаю дурного!

Хоть одно скажи словечко!

Перестань меня томить!

И тебя, мое сердечко,

Буду я всегда любить!

1891

Письмо в стихах Зволинскому

Я пишу тебе, Зволинский,

И пишу тебе стихами.

Но о чем же мне писать-то?

Это, право, я не знаю.

Получив твое посланье,

Я прочел его сейчас же.

Правда, ведь оно не длинно –

Ну да Бог с тобой, мой милый.

Ты мне пишешь, что желал бы

Знать всё то, что в это время,

Как с тобой я не видался,

Написал и сочинил я.

Написал я очень мало

И почти не сочинял я:

Есть лишь несколько отрывков