Том 2. Стихотворения и поэмы, 1891–1931 - [24]

Пойду среди всех этих бед.

Мне дела нет до мнений света –

Пустой бессмысленной толпы.

Ей песни не понять поэта,

Ей не понять его мечты.

Н. Давыдову («Благословенно будет небо!..»)

Благословенно будет небо!

В тебе увидел нынче я

Жреца поэзии и Феба

И вдохновенного певца.

Так подадим друг другу руки,

Одной дорогою пойдем,

И вместе подлость и пороки

Громить сатирою начнем.

Певец любви! Певец балета,

Тебя иная служба ждет.

Она достойней для поэта,

Она ко славе поведет.

Вперед! Решайся же скорее,

Союз навеки заключим.

На бой отважней и смелее

С тобою вместе полетим!

Н. Давыдову («Я чувств своих тебе, писатель…»)

Я чувств своих тебе, писатель,

Сказать словами не могу,

Пусть наградит тебя Создатель,

Я ж от души благодарю.

«Тихо всё. Стоят чинары…»

Тихо всё. Стоят чинары.

В надвигающейся мгле

Зажигаются Стожары

В поднебесной вышине.

На вершине Чатыр-Дага

Солнца луч еще горит,

А внизу на дне оврага

Ручеек во мгле журчит.

Море тихо, и волною

Ветерок не шелохнет.

Из аула под горою

Говор смешанный идет.

Сафо

(стоит в отчаянии на скале на берегу моря и ломает руки).

«Зачем, о, боги, ниспослали

Вы мне несчастный этот дар?

Пусть лучше б на земле меня не знали,

Чем этот вечно тлеющий пожар,

Который уж со дня рожденья

В душе моей невидимо царит.

Душа моя во время песнопенья

Из мира тесного летит.

Но я прикована судьбою,

Цепями жизни к сей земле.

О, боги! Сжальтесь надо мною!

Возьмите дар непрошеный себе!

(После длинной паузы.)

Меня задушит этот жар,

А дух летит к воротам рая.

Прости, прости, несчастный дар!

Прости, прости, страна родная.

Теперь прощайте, радость, горе!

Наступит мир мне и покой».

(Бросается со скалы в море.)

И Ионическое море

Сомкнулось над ее главой…

К Л. Л<ями>ной («Воспоминаньем вдохновленный…»)

Воспоминаньем вдохновленный

О делах минувших лет,

Аполлоном пробужденный,

Шлю тебе я свой привет.

Отчего, не знаю, право,

Вспоминаются всё мне

Наши игры и забавы

Ах! вернутся ли оне?

Это время миновалось,

Не воротится опять.

Нам теперь с тобой осталось

О прошедшем вспоминать.

Как туман перед рассветом

От лучей зари редеет,

Точно так же у поэта

Всё прожитое бледнеет.

Но теперь воспоминанья

Невозвратного былого

В бледно-розовом сияньи

Предо мной проходят снова.

И прошедшего картины

Вновь я вижу пред собою:

Вон Матвейкова долины,

Где гуляли мы с тобою,

Вон и пруд, и парк широкий,

Вон зеленые леса,

А за ними бег далекий

Направляет свой река.

Да! то время миновалось,

Не воротится опять.

Нам с тобой теперь осталось

О прошедшем вспоминать.

А грядущее? кто может,

То, что будет, угадать?

Ну! Авось нам Бог поможет:

Эти дни вернет опять!

Ночь («Ночь тиха и туманна. Чуть светит луна…»)

Ночь тиха и туманна. Чуть светит луна,

Деревьев листы освещая.

Над миром заснувшим царит тишина,

Тишина непробудно-немая.

Всё устало, всё спит; предо мной на реке

Столб серебряный лунного блеска

Бриллиантом дробится в волне

И минутные слышатся всплески

На заснувшей, хрустальной воде.

И лишь изредка птица ночная

Застонет в трущобе лесной

И долго звучит, замирая,

Ее голос в прохладе ночной.

Всё так тихо, прекрасно. Ужели

Эта ночь для того создана,

Чтоб в объятьях спокойного сна

В душной комнате спать на постели?

Вечер

Люблю вечернею порою,

Когда с болот встает туман,

Сидеть над спящею рекою,

Глядеть, как в небе надо мною

Несется тучек караван.

В последних солнечных лучах

Несется цепь их золотая,

На горизонте пропадая.

Кругом нисходит ночи мрак.

Замолкли птицы. Всё безмолвно.

Царит ночная тишина.

Какой-то неги будто полна,

Свои задумчивые волны

Струит заснувшая река.

Покрыто всё сребристой мглою,

Стоит в тумане темный лес,

И над спокойною рекою

Сияет месяц средь небес.

20 окт<ября> 1891

Железная дорога

Железная дорога! Железная дорога! Сколько воспоминаний, сколько забытых картин воскресает в уме моем при этом слове! Далеко, далеко протянула ты свои чугунные рельсы; прорезала дремучие леса, перелетела через реку стройным мостом и окутала своей железной сеткой всю необъятную матушку Русь. Сколько картин открываешь ты перед глазами удивленного путешественника; сколько видов! И это всё мчится мимо – назад, назад! И уступает место новым видам, новым впечатлениям!

Когда едешь в поезде и смотришь в окно – это целый калейдоскоп. Вот едем лесом, зелеными стенами стоит он с обеих сторон дороги, махает приветливо своими верхушками и манит под свою тень отдохнуть от солнечного зною. Какое разнообразие листвы и деревьев! Вот старый дуб протягивает свои корявые жилистые ветви, покрытые темно-зелеными вырезными листьями. Вот рядом береза, одетая словно мелким кружевом ее яркой листвой. Вот вечнозеленая ель в бархатном уборе. Вот клен со своими грациозными листьями. Вот… но поезд мчится дальше, и лес остался далеко позади.

Мы подъезжаем к большому городу: он кипит народом, люди бегут, кричат о чем-то, куда-то спешат. Поезд останавливается. На станции еще большая суетня, все торопятся не опоздать. Но вот звонок – и поезд опять в поле, летит на всех парах. Вдали виден дом, окруженный зеленью и садами. Кое-где видны деревни. Поезд убавляет ход, мы подъезжаем к реке и медленно всползаем на мост. Под нами далеко расстилается река и вьется вдаль серебристой лентой. По реке во всех направлениях идут, пыхтя и выпуская из себя клубы дыма, пароходы, ползут нагруженные доверху товарами неуклюжие тяжелые баржи, шныряют маленькие катера и лодки. Но вот и речка, и пароходы, и мост уже давно позади. Смеркает. Далеко, далеко раскинулась перед нами огромная степь. Ни спереди, ни сзади – нигде не видно никакого жилья, только там, далеко, на самом горизонте, курится как будто синеватый дымок и блестит золотой крест. Ветер колышет степной ковыль. Солнце уже до половины опустилось. Несутся легкие круглые тучи с позолоченными краями. Пурпурный цвет неба на горизонте переходит в оранжевый, желтый, зеленоватый и, наконец, сливается с лазурным нежным цветом неба. Но вот уже совсем стемнело. Заря потухла. Только на самом горизонте видна еще красноватая полоса. Лазурный цвет неба перешел в темно-синий. И на нем начали зажигаться, одна за другой, золотые звездочки. В вагонах совсем тихо Кругом полумрак. Невольно дремота одолевает вас, и вы засыпаете, облокотившись головой об стену. Но вот вы вдруг просыпаетесь от какого-то шума, приподнимаетесь, смотрите в окно. Поезд подъезжает к ярко освещенной станции. По платформе бегут люди, входят в вагон. Раздается свисток, поезд трогается – и опять всё сливается в мерном, усыпляющем шуме колес.