Том 2. Стихотворения - [48]

Прибой растет,

Гудит, поет,

Прибой живет

Свинцовых вод.

Немолчный гул.

Весь мир уснул

Одни валы

Поют из мглы.

Поют, зовут

На грозный суд

Неспящий ум,

Укорность дум.

Прошло, прошло,

Что так светло

Смеялось нам,

Манило к дням.

Растратив дни,

Задув огни,

Ушли мы прочь

От света в ночь.

И вот прибой

Нам шлет гурьбой

Могильный рой: –

В гроба! Домой!

Чудовище с клеймом

Я опустил свой лот. Мой лот – до дна морей.

Я смерил глубину всех внятных океанов.

Я был во всех домах. Стоял у всех дверей.

Вкусил от меда пчел. Изведал яд обманов.

Мне имя – Легион, средь гениев, чей знак –

Вопрос, всегда вопрос, повсюду вопрошанье.

Я раздвоил весь Мир. Полярность. Свет и Мрак.

Вновь слил я Свет и Тьму. И цельным сделал Зданье,

Но жить в нем не хочу. Я знаю вес углы.

Святая летопись, но на звериной коже.

Все – безразлично, что, кроты или орлы –

Чудовище с клеймом: Всегда-Одно-и-То-же.

Молитва последняя

Боже, не дай мне людей разлюбить до конца.

Вот уже сердце, с мучительной болью, слабее, слабее.

Я не о них, о себе умоляю всекрасивого Бога-Творца.

Отвращенье уродует все выраженье лица.

Люцифер светел как Змей, но в остывшем, уставшем, склонившемся Змее.

Червь просыпается. Ненависть, вспыхнув огнем,

Падает – до равнодушья, и стелется скользким червем.

Страшно мне. Лучше – любить недостойных.

Думать нельзя бесконечно о войнах.

Лучше простить. Позабыть. Отдаваться. Иного не жаждать венца.

Низким отдать все свое. Но душою быть в помыслах стройных.

Боже, не дай, о, не дай мне людей разлюбить до конца!

Мировые розы Крик белоликого

Мне снятся розы красные,

И золотисто-чайные,

И нежно-снежно-белые,

Но радости мне нет.

Сверкания прекрасные,

Цветы необычайные,

Но стонут сны несмелые,

Что страшен черный цвет.

Мой сад – Земля обширная,

И весны в нем повторные,

Сплетенья многозвездные

Меняют свет и тьму.

Но тает сказка пирная,

Встают виденья черные,

И болты мне железные

Велят упасть в тюрьму.

Как цепи снять ужасные?

О, как сломлю те болты я?

О, где вы, братья смелые?

Как снять нам этот гнет?

Сперва царили Красные,

Потом царили Желтые,

Теперь кончают Белые,

За Черными черед.

Заколдованное поле

Ровное, чистое,

Поле путистое,

Путь убегает – куда?

К недостижимому,

Счастью любимому.

Счастье, блеснешь ли когда?

Только пойдешь к тебе,

Только речешь Судьбе

Дай же мне, дай мне мой Рай, –

Поле меняется,

Путь затрудняется,

Рытвины, вот, примечай.

Темные пропасти,

Страшные лопасти

Жадно-разъятых цветов,

Дьяволом сеянных,

Ведьмой взлелеянных,

Ведьмой повторности снов.

Тех же все тающих,

Ум ослепляющих,

В омут ведущих, во рвы

Сонными чарами,

Чадом, кошмарами

Дышат все стебли травы.

И засыпаешь ты,

Сонно блуждаешь ты,

Падаешь, тянешься ввысь

Ты изуродован,

Весь обнародован,

Явность ты, липкость, и склизь.

Сыты ли лопасти?

Полны ли пропасти?

Кто их наполнит, и чем?

В снах повторительных,

Вечно-мучительных,

Слей ты, и глух ты, и нем.

Вдруг все окончено

То, что утончено,

Рвется, бледнеет – и вот

Снова на воле ты,

Снова на поле ты,

Снова дорога – зовет

Одолень-трава

Кто найдет Одолень-траву тот вельми себе талант обрящет на земли.

Народный травник

Одолень-трава,

Я среди чужих,

Стынут все слова,

Замирает стих

Я среди людей,

Нет житья от них,

Помоги скорей,

Дай мне спеть мой стих.

Ты, как я, взросла

Меж полей, в лесах,

Под Луной светла

На немых волнах

Ты печальница,

Нежный цвет твой был,

Ты купальница,

Водяной прострел.

Пала молния

В безглагольность вод,

Пала молния,

И цветок цветет.

Одолень-трава,

Уж который год

Ты светло-жива

Меж зеркальных вод.

Я блуждал, скорбя,

Меж пустых полей,

Я нашел тебя,

Помоги скорей.

Одолей ты мне

Не обрывы гор,

Где на темном дне

Шепчет темный бор.

О, не мрак лесной,

И не тьму ночей,

И не омут злой,

И не ширь степей.

Одолень-трава,

Одолей ты мне

Тех, в ком жизнь едва

Тлеет в тусклом сне.

Кто, как мертвый гнет,

Тяготит мечты,

Меж зеркальных вод

Не узнав цветы

Ты всегда жива,

Талисман лучей,

Одолень-трава,

Одолей людей.

Мировое древо

Под старым дубом я сидел.

  Кругом тепло, светло.

А старый дуб гудел и пел.

  Я заглянул в дупло.

Там был пчелиный дикий рой.

  Они жужжат, поют

Красавец леса вековой

  Минутный дал приют.

Не также ль мы жужжим, поем

  В пещерах мировых?

В дуплистом Небе, круговом.

  Поем судьбе свой стих,

Но нас не слышит Игдразиль

  Таинственных судеб.

Мы в мед сольем цветную пыль,

  Но мед наш сложим в склеп.

И лишь в глубокий час ночей,

  Когда так вещи сны,

Узор звездящихся ветвей

  Нам светит с вышины.

К небу

Небо, тебя я пою,

Напевом прерывным.

Небо, тебя я пою,

Красоту голубую твою.

Но ты мне не будешь отзывным.

Все, что в себе ты таишь, колыбель несосчитанных звезд,

Ты для себя создаешь, и лелеешь, качаешь,

Бросишь кометы, планеты кругом расцвечаешь,

Бездну вспоишь и над бездною вытянешь мост.

Но на призыв, на призыв лишь загадками мне отвечаешь,

Ты – водоем,

Вечно в себя из себя истекаешь, играешь, колодец эфирный.

Ты – водоем,

Взглянешь – утонешь в богатстве твоем.

Если кому быть богатым, так Бездне, конечно, всемирной.

Роскошь твоя – без конца.

Только зачем же я беден?

Небо, быть может, ты любишь, что падают слезы с лица?

Может, кому я свечу, потому что от боли я бледен?

Звезды ведь бледны на Млечном Пути.

Что ж, мое сердце, сердце людское,

Порвись и цвети.

Красок так много, возьми сочетанье любое,

В золоте, в пурпуре можешь взрасти,