Том 2. Семидесятые - [50]
Пауза. Председатель вынимает гармонь. Ему кивнули – председатель кивнул. Ему взмахнули – председатель взмахнул. Тишина. Ему снова кивнули – председатель кивнул. Ему взмахнули – председатель взмахнул.
Председатель (запел). «Хорошо...»
Хор. «Солнце в небе – это очень, очень...»
Ведущая. Мы побывали у вас в гостях. Спасибо вам, дети, и вам. Вы, конечно, спешите на поля?
Председатель. Да.
Ведущая. Приходите к нам обязательно.
Председатель. Обязательно приду.
Ведущая. Вы очень спешите?
(Председатель кивнул.)
Ведущая. У нас следующий гость.
(Председатель кивнул.)
Ведущая. До свидания.
Председатель. До свидания.
(Все остаются на своих местах.)
Ведущая. Вы хотите присутствовать на нашей следующей встрече?
Председатель. Не хочу. (Остается.)
Ведущая. Всего доброго!
Председатель. Пока. (Остается.)
Ведущая. Ребята, попрощайтесь с Кузьмой Петровичем!
Все. До свидания.
Председатель. До свидания, ребята! (Остается.)
Как иметь свое мнение
Мы говорим: трудно отстоять свое мнение! Только смельчакам. А сколько трудов уходит на то, чтобы не иметь никакой позиции. Чтобы быть радостным от каждого сообщения по телевизору.
Сколько нервов уходит на собрании, чтобы, извиваясь между мнениями, не приняв никакого решения, бежать к жене, к Авдотье, которая примет единственное решение: накормить, напоить и укрыть грудью.
Из решений осуществлять только то, что требует организм. А остальное – жуткие размышления над фразами, чудовищная изобретательность.
«Видите ли, приняв во внимание обе стороны, я все же позволю себе не поддержать ни одну...»
«Он был прав для своего времени. Она была права для своего времени, а сейчас, к сожалению, не выскажусь, нет у меня времени, и вообще у меня температура».
Ура! В больнице!
Живут и здоровеют принявшие решение.
Гибнут от инфарктов и инсультов они, которые двадцать четыре часа в сутки избегали и воздерживались, не подходили к телефону и умирали от страха, держась за место, добытое ими в результате высшей нервной деятельности.
Мальчики, себе дороже! Мальчики, либо поседеем от ответственности, либо умрем от ее избегания. Есть же смысл, ей-богу. Я вам невыразимо скажу, как легче станет.
Первый же человек, к которому подойдешь, – решит.
Очереди в приемной пропадут. Ловкачи, пробивалы, бандиты, нахалы, порожденные безответственностью и бюрократизмом, начнут таять. Мягкие, вежливые люди перестанут жить хуже других.
Так, товарищи, кому дано – давайте решать, кому не дано – не будем им мешать и выйдем к чертям собачьим.
Книжечки мои, книжечки, книжечки бедовые
Господи!
Вместо слова «господи» надо придумать что-нибудь наше, антирелигиозное.
Например, «Солнышко!», «Зоренька!», «Маменька!», «Девоньки!».
Как я люблю писать книги от руки в едином экземпляре!
Как приятно – все вокруг пишут пьесы, оперетты, убирают хлеб, убирают квартиры, добывают мясо и масло, а я сижу посредине и пишу книги от руки.
Я пишу записные книжки и записки.
Я рисую фотографии.
Я леплю раковины.
Я изобретаю смертоносное, нет, не смертоносное оружие, ибо им я уничтожаю ВМС великих держав.
Господи, вы бы видели, какие они растерянные без ВМС.
Со всех танков, бронетанковых сил – БТС, СУ – я содрал башни с кишками, как у селедки, прицепил к ним навесные орудия для вспашки.
А танки знаете как пашут!
Армейские грузовички туда-сюда возят соки.
Вместо солдат в БДБ – морковки.
Подошел к берегу со страшным воем и выгрузил петрушку.
А линкоры, а крейсера сети ставят на глосика, на бычка.
Они же могут долго стоять на месте или ходить, пока бычок не клюнет. Тогда тяни, наматывай сети на башни двенадцатидюймовые, что на пятьдесят километров шпурляли очень вредный снаряд.
А теперь даем максимум оборотов и на башню – сеточку с рыбкой.
В капонирах очень мужественных военно-десантных сил кабанчики или козлы за той же колючей проволокой, потому что они не могут под дождем, а ВВС может.
Она крепкая, и, пока проржавеет, лет десять пройдет, тем более у всех «Жигули» под дождями, а эта вообще всепогодная непобедимая – пусть мокнет.
В перехватчиках кролики размножаются.
Ну просто через все отверстия расползаются.
А поросята под крыльями подвешены – на праздник.
Очень удобно опрыскивать поля с бомбардировщиков.
Это замечено.
Ввиду того что там есть прицелы и не нальешь ДДТ на голову невинных людей.
Но как они растерялись, великие державы.
Люди, из которых состоят народы, просто за животы держались.
Потому что все жрут и пьют, а нечем же звенеть на международной арене.
Великая держава не та, где хорошо едят.
Это та, которая с другими разговаривает не торопясь и в случае чего может так врезать, что любая Бельгия юзом поползет либо сделает добрые глаза; а сама она пульнет в их сторону очень интересный прибор, меняющий в корне природу либо делающий народ печальным и невменяемым...
А с подводных лодок настропалились крабов собирать и у себя же внутри варить, потому что очень много места оказалось, когда убрали подслушивающую, подтрунивающую и подуськивающую аппаратуру.
И вообще, страны стали соперничать не силой, что приветствуется только между хулиганами, а умом, что не так интересно, но опять-таки поддерживается людьми, из которых до сих пор состоят народы.
В эту, пятую, книгу вошли трактатики, написанные после 2000 года.Автор.
В сборник вошли: Послушайте; Посидим; Портрет; Воскресный день; Помолодеть! ; Начальное образование; Кочегаров; День; Везучий и невезучий; Куда толкать? ; В век техники; Берегите бюрократов; Когда нужны герои; Участковый врач; В магазине; Вы еще не слышали наш ансамбль; Что охраняешь, товарищ? ; Нормально, Григорий. Отлично, Константин. ; Собрание на ликеро-водочном заводе; Сосредоточенные размышления; Полезные советы; Доктор, умоляю; Колебаний у меня нет; О воспитании; Давайте сопротивляться; Каждый свой ответ надо обдумывать; Дефицит; В греческом зале; Для вас, женщины; Ранняя пташка; Темные проблемы светлой головы; Холодно; Если бы бросил; Ненаписанное письмо; Твой; Ваше здоровье; Фантаст; Алло, вы меня вызывали? ; Специалист; Он таким не был; Он – наше чудо; Тараканьи бега; Довели; Нюансы; Сбитень варим; Ночью; Женский язык; Дай ручку, внучек; Я прошу мои белые ночи; Ставь птицу; Обнимемся, братья; Нашим женщинам; Давайте объединим наши праздники; Как делается телевидение; О дефиците; За все – спасибо; Автобиография; Карта мира; Как шутят в Одессе; Двадцатый век; Монолог мусоропровода; Диалоги директора; Так жить нельзя; Как это делается (опыт политической сатиры);.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших томиков под названием «Собрание произведений».
Михаил Михайлович Жванецкий родился и вырос в солнечной Одессе, и каждый год он проводит в своем родном городе несколько месяцев. Теплом и светом Одессы автор щедро делится с нами. В этом сборнике его незабываемые «Авас», «В Греческом зале», «Одесский пароход», «Собрание на ликеро-водочном заводе», «Свадьба на сто семьдесят человек», «Консерватория», «Нормально, Григорий! Отлично, Константин!» и еще много широко известных произведений. Он гений, феномен, создатель не имеющего аналогов ни в литературе, ни на сцене жанра – «Жванецкий». Существует мнение, что Жванецкий – своеобразный поэт.
Читая Жванецкого, слышишь его голос, и легко представить себе, как Михаил Михайлович выходит на сцену, вынимает из портфеля стопку страничек и читает их в своей оригинальной манере: с паузами и акцентами на отдельных словах. Но когда мы сами читаем его тексты, нам открывается иная глубина знакомых фраз и многовариантность их понимания.Юмор – самая притягательная грань таланта Жванецкого.Его смех – покрова вечных вопросов и горьких истин, над которыми человек не может не задумываться. Ведь все, о чем пишет и говорит маэстро Жванецкий, – то наша жизнь.
Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших томиков под названием «Собрание произведений».
Пятый, дополнительный том к Собранию произведений Михаила Жванецкого не ограничивается, как четыре предшествующих («Шестидесятые», «Семидесятые», «Восьмидесятые», «Девяностые»), одним десятилетием, а претендует на большее – «Двадцать первый век».Претензия оправданная: с новым веком Жванецкий преодолел самый, возможно, трудный перевал – собственную невероятную, почти фольклорную магнитофонно-телевизионную известность. Прежние его тексты, все наперечет, помнятся на слух, просятся на язык. Большинство же монологов нового века читателю Жванецкого впервые придется не услышать, а действительно прочесть.