Том 2. Романы - [49]

— Так, так, — согласно подтвердила тетушка Проузова, зевая. — А все одно…

— И то, и то, — вздохнула старушка Благоушова.

— Завсегда это так на белом свете, — добавила Проузова.

— А вам, бабам, только бы языком молоть, — обиженно закончил дед Благоуш и поплелся во двор.

Между тем армии всех континентов вели всемирноисторические бои во имя «прекрасного будущего», как утверждали крупнейшие мыслители того времени.

Глава 29 Решающее сражение

Осенью 1953-го Величайшая Война близилась к концу. Не было армий. Оккупационные войска, чаще всего оторванные от тыла, редели и исчезали куда-то, словно вода в песке. Генералы-самозванцы брели от города к городу, вернее, от одних руин к другим, во главе горстки солдат, среди которых был один барабанщик, один мародер, один гимназист, один запевала и еще один непонятный человек, которого никто и не старался узнать поближе. Они брали выкуп за то, что не устраивали поджогов или давали благотворительные концерты «в пользу инвалидов, их вдов и сирот».

Никто уже точно не знал, сколько теперь воюющих сторон.

В обстановке полного разложения и разрухи наступил конец Величайшей Войны. Она закончилась столь неожиданно, что до сих пор неизвестно, где происходило последнее, решающее сражение. Историки ведут нескончаемые споры о том, какая из битв знаменовала собой разрешение и окончание мирового конфликта. Кое-кто (Дюрих, Асбридж и особенно Морони) склоняется к выводу, что такой битвой явилась битва под Линцем. В этой довольно крупной операции участвовали шестьдесят солдат, представлявших различные враждующие страны. Битва вспыхнула в большом зале трактира «У розы» из-за кельнерши Гильды (она же Маржена Ружичкова из Нового Быджова). Победу одержал итальянец Джузеппе, который увел с собой эту Гильду, но поскольку на следующий день она убежала от него с чехом Вацлавом Грушкой, то, собственно, исход и этого сражения тоже трудно признать окончательным.

Польский исследователь Усиньский считает такой битвой сражение у Гороховки, Леблон — у Батиньоля, ван Гроо — резню близ Нью-порта, но у меня складывается впечатление, что в данном случае ученые руководствуются скорее региональным патриотизмом, чем объективными историческими фактами. Короче говоря, последняя, решающая битва Величайшей Войны осталась неизвестной. И тем не менее мне представляется возможным определить ее с достаточной степенью вероятности по источникам, удивительно совпадающим, а именно — по целому ряду пророчеств, предшествовавших Величайшей Войне.

Так, сохранился печатный (готический шрифт) текст пророчества, восходящего еще к 1845 году, где говорится, что «через сотню лет настанут страшные времена и много ратного народа падет на поле брани», но что «по прошествии сотни месяцев тринадцать народностей под березой в поле сойдутся и в сече жестокой себя посекут», после чего воцарится пятидесятилетний мир.

В 1893 году турчанка Вали Шён (?) вещала, что «пять раз по дюжине лет минет, пока настанет мир во всем белом свете; в тот год тринадцать кесарей сойдутся в сече под березовым деревом, а потом будет мир, какого никогда не было и не будет».

Упоминается видение чистокровной негритянки из Массачусетса, которой в 1909 году привиделось «чудище черное, двурогое, и чудище желтое, трехрогое, и чудище красное о восьми рогах, которые бились под деревом (березовым?), так что кровь их обрызгала целый свет».

Любопытно, что число рогов в общей сложности составляет тринадцать, явно как символ тринадцати национальностей.

В году 1920-м пророчил высокочтимый Арнольд, что «грядет война девятилетняя и охватит она все континенты. Один великий кесарь падет в этой войне, три великие державы разрушатся, девяносто девять столиц превратятся в развалины, и последнее сражение этой войны будет последним и в столетии».

Видение Джонатаново (год тот же), опубликованное в Стокгольме: «Сеча и мор девяносто девять земель истребит, девяносто девять земель погибнет и вновь возродится; последняя битва продлится девяносто девять часов и будет столь кровавой, что все герои падут под сенью березового дерева».

В пророчестве немецкого народа (год 1923-й), говорится о битве на «Березовом поле» (Birkenfeld).

Депутат Бубник при обсуждении бюджета на 1924 год говорил следующее: «…и положение не улучшится, пока последний солдат не будет мобилизован служить под березой».

Таких и тому подобных вещих документов за период 1845–1944 годы сохранилось более двухсот; в сорока восьми из них встречается число «тринадцать», в семидесяти — «березовое дерево», в пятнадцати — просто «дерево». Итак, вполне можно предположить, что последнее решающее сражение имело место где-то поблизости от «березового дерева»; кто там воевал — нам не известно, но уцелело после битвы общим счетом тринадцать солдат разных национальностей, и солдаты эти улеглись почивать от трудов праведных под сенью березы. В сей момент и пришел конец Величайшей Войны.

Вполне возможно, однако, что «береза» в данном случае выступает символом мест и местечек с такими названиями, как: Бржезаны, Бржезенец, Бржезград, Бржези (их в Чехии 24), Бржезина (этих 13), Бржезновес, Бржезинка (4), Бржезинки, Бржезины (3), Бржезка (4), а также Бржезко, Бржезна (2), Бржезнице (5), Бржезник, Бржезно (10), Бржезова (11), Бржезове Горы, Бржезовице (6), Бржезовик, Бржезувки, Бржежаны (9) и даже Бржезолупы. Или же немецкие: Бирк, Биркенберг, Биркенфельд, Биркенхайд, Биркенгаммер, Биркихт; или английские: Биркенхед, Биркенхем, Бирч, и т. п.; или французские: Булленвилль, Булле, и т. п.