Том 2. Пролог. Мастерица варить кашу - [109]

Он уехал всего только с месяц тому назад. И не говорил, что уезжает; конечно, знал, что, предупреди он ее, она должна бы искать себе другого человека; а он хотел пользоваться до конца. Потому сказал вдруг, не предупредив нисколько. Она ужаснулась: «Возьмите меня с собой, Иван Ильич». – «Нельзя, Анюта. Там ты была бы на виду у целого города, и от жены нельзя было бы скрыть». – Конечно, жену он выставил только для предлога. Главное, его расчетливость, потому что это он сказал правду: губернаторская любовница на виду у целого города; и приличие требует, чтоб она жила, как следует губернаторской любовнице. А от живого мужа за другого не отдашь; этого бездельника взять с собою? – Неловко дать ему такую должность, какая нужна для приличной жизни губернаторской любовнице. – потому что он бездельник, шум был бы велик, нехорошо. Стало быть, приводилось бы Ивану Ильичу самому содержать ее; а во сколько это обходилось бы? – Потому что он человек с амбициею, должен был бы содержать ее так, чтобы не стыдно было перед людьми. – Все эти расчёты она понимала, знавши его характер. Потому и сама видела, что невозможно упросить его; только плакала, без всякой надежды: так, сами слезы лились, хоть и напрасные.

Забыл расспросить Ликаонского. Анюта молчит о своих надобностях, а я забываю. Хорош любовник!

5. У Ликаонского действительно есть деньги. Показал мне. Около 200 рублей. Стало быть, все мои деньги свободны.

Наши домашние расходы до августа, положим, 150 рублей. Будет довольно с теми 45 или 50 рублями, которые придется получить от Илатонцева. – Черкасову 100 рублей; тоже довольно. Остается 145 рублей, которыми можно располагать. К августу, наверное, начнутся доходы от журнальной работы.

Не было надежды упросить его; только не могла удержать слез: – «Как я останусь без вас? Вы говорили, все равно, какой будет муж. При вас, и точно, было все равно. А теперь какая будет моя жизнь во власти этого злодея? – Да прогонят его с должности, когда вы уедете: кто захочет терпеть такого бездельника? Чем же я буду жить?» – «Не прогонят; мне дали слово и сдержат, потому что я остаюсь в самых важных сношениях с ними, по делам. Не тронут его, пока ты живешь с ним. А если он станет обижать тебя, то зачем же тебе терпеть? – Твои лета еще не ушли; можно сказать, только входишь в настоящие лета. Бог не без милости, на свете не без добрых людей. Бог даст, будешь, может быть, жить еще лучше прежнего».

Все правда. Но и муж Анюты понимал эту правду. Только что стала Анюта собирать свои вещи, думая переехать на особую квартиру, скрыться от мужа, чтоб искать своего счастья, – муж в двери. Избив ее, отнял у нее все; пригрозил и кухарке и дворнику, что запорет их до полусмерти, если упустят его жену, запер ее в спальной, отдал ключ кухарке и ушел пьянствовать. Ему нельзя было не дорожить женою: он знал, что только вместе с нею держится на должности. И всегда, когда уходил, он запирал ее.

Как уйти? Чем ей было подкупить кухарку и дворника, дрожавших за ее сохранность. – в особенности, дворника? – Нечем, все у нее отнято. А еще важнее: куда уйдешь, как будешь жить? – Ничего у нее не было подготовлено. – Что можно сделать в таких обстоятельствах? А если можно, то скоро ли? С кухаркою она уже стала сходиться. Но затруднял дворник. Так присматривал, что ужас. Конечно, если б найден был хороший человек, то можно бы; но скоро ли найдешь хорошего человека, когда стеснена до такой степени?.. Не унывала; имела некоторые надежды. Бог помог бы как-нибудь. Но верного еще не было…

6. «Ах, Володя, какой ты добрый. Ничего не жалеешь для меня!» – Но довольно легко поняла, что сама должна рассчитывать, какими деньгами может располагать. – Завезла меня к Илатонцеву, сама отправилась покупать.

Когда я приехал домой, ее еще не было. Поэтому вынул начатую работу. Пора приняться за нее. Надобно поскорее успокоить себя тем, что наша жизнь обеспечена. Писал, пока она приехала. Она была смущена и робела: – «Володя, простишь ли ты меня? Я издержала больше; осталась должна 29 рублей» – Обрадовалась, бедняжка, что я не сделал ей выговора. – После повторил с нею мои расчеты и сказал, что если она полагает, что на домашние расходы до августа будет надобно меньше 170 рублей, то пусть берет из этих денег еще, на свои наряды. – «Нет, Володя, я сама расчетливая, и нехорошо, если взять, а потом недостанет. Буду брать на свои наряды только то, что будет оставаться лишнее».

Были Благовещенский, Борисов, Свинцов. Очарованы Анютою; и сами понравились ей. Мы просили их бывать у нас хоть каждый день.

Илатонцев видел министра. Черкасов будет назначен на родину. Может ехать, не сомневаясь. – Ликаонский взял деньги для него. Боюсь, не догадается ли добряк, что они от меня.

Дочь написала Илатонцеву, что через три, четыре дня будет в Петербурге. – «А у меня остается еще на 40 тысяч акций. Продам поскорее, хоть бы пожертвовать полторы, две тысячи, лишь бы развязаться к приезду Наденьки». – Возобновлял свои убеждения, чтоб я ехал в деревню. Новое в них – дочь: «Я зову вас не столько для себя самого, сколько для Наденьки; и ручаюсь вам, вы полюбите ее». – «С Юринькою вовсе не нужно заниматься, пусть пользуется летом и садом, пусть больше бегает» и т. д., прежнее.