Том 2. Налегке - [157]

НАШ ХОЗЯИН

Мистер Линч почти все время — то есть немногим меньше часа — находился с нами, но раза три все же выходил из комнаты. Поэтому его показания рисуют описываемое мною происшествие не точно. Когда я вошел в этот устланный коврами притон, мне тотчас указали, где сесть, — в одном из углов. Мистер Линч уселся возле окна, мистер Уинтерс сидел (вначале) подле двери и повел разговор в следующем духе:

— Я пришел сюда, чтобы потребовать от вас печатного отречения от гнусных клеветнических измышлений, опубликованных вами в такой-то и такой-то вашей омерзительной газетенке. Я требую, чтобы вы открыто признали себя автором этих обвинений и заявили бы, что печатали заведомо ложные сведения, исходя из самых низменных побуждений.

— Стойте, мистер Уинтерс! Слова ваши столь же оскорбительны, сколь чудовищно требование, которое вы предъявляете мне. Я полагаю, что меня сюда призвали не затем, чтобы оскорблять либо оказывать на меня давление. Я прибыл сюда по приглашению мистера Линча, который передал мне ваше желание меня видеть.

— Я и не намереваюсь оскорблять вас. Я уже сказал вам, чего я от вас хочу.

— Однако тон ваш был оскорбителен, да и сейчас вы находитесь в крайнем возбуждении. Если вы и дальше станете меня обижать, я либо уйду, либо позову сюда шерифа Каммингса, которого я попросил поджидать меня у дверей.

— Это вам не удастся, сэр. Давайте поймем друг друга раз и навсегда. Сейчас вы в моих руках, и вот почему: несколько месяцев назад вы похвастались, что перевели свое имущество на чужое имя, для того чтобы не понести материального ущерба, в случае если против вас возбудят дело о клевете.

— Это верно. Все свое недвижимое имущество я перевел на людей, которым могу доверять, и сделал это главным образом для того, чтобы избежать разорения от возможных тяжб.

— Отлично, сэр. Вы сами поставили себя вне закона, так помоги вам бог, если вы не напишете в точности такое опровержение, какого я от вас требую! Вы у меня в руках и клянусь… вы знаете кем! — вы покинете эту комнату не прежде, чем напишете и подпишете опровержение, какого я требую от вас, а не то я тебе, подонку такому-то и еще такому-то, лгунишке несчастному, покажу, что такое правосудие вне закона! И клянусь таким-то, что ни шериф Каммингс, ни все твои друзья вместе взятые не спасут тебя, такой-то, такой-то и такой-то! Нет, сэр! Вот я тут один, как есть, и пусть меня застрелят на месте, если я позволю позорить свое имя и отпущу вас так, после того как вы напечатали свои гнусные обвинения, — ведь их могут прочесть не только здесь, где все меня знают и, следовательно, уважают, но и там, где меня никто не знает лично и где это может сильно повредить моей репутации.

Признаюсь, эта речь со страшной и отнюдь недвусмысленной угрозой убить меня в случае моего отказа подписать данный документ внушила мне ужас, тем более что я видел, что он взвинчивает себя и вот-вот придет в настоящее неистовство; поняв инстинктом, что всякий ответ, кроме видимого согласия удовлетворить его требованиям, оказал бы действие, подобное действию масла на огонь, я отвечал:

— Что ж, если так уж необходимо, чтобы я подписал… — Тут я выдержал небольшую паузу. — Впрочем, мистер Уинтерс, я вижу, вы слишком возбуждены. Кроме того, вы во власти недоразумения. Вам следует не взвинчивать себя, а, напротив, попробовать успокоиться. Я готов доказать вам, если только вы укажете мне, какую именно статью имеете вы в виду, что то, что вы называете «обвинениями», ни один человек, способный рассуждать хладнокровно и логично, за таковые не посчитал бы. Покажите мне эти обвинения, и я во всяком случае попытаюсь разубедить вас; и если окажется, что в самом деле никаких обвинений предъявлено не было, тем самым отпадет и необходимость в опровержении их, и никто не стал бы советовать вам требовать от меня такового. Я хотел бы удержать вас от совершения столь серьезной ошибки, ибо всякий человек, как бы честен он ни был, может ошибаться. Кроме того, вы утверждаете, будто я являюсь автором статьи, которую, кстати сказать, даже не назвали мне. Не слишком ли это с вашей стороны поспешный вывод?

В ответ он указал мне отчеркнутые места в статье, помещенной в «Трибуне» под заглавием «Что же происходит в „Осе?“», говоря: «Вот что я имел в виду».

Я взял в руки газету, с тем чтобы выиграть время, обдумать свое положение и выработать дальнейшую линию действия; он между тем молчал, и я надеялся, что он понемногу остынет.

— Я так и думал! — произнес я наконец. — Я не признаю себя автором данной статьи, и вы не вправе решать столь серьезные вопросы без всяких на то оснований и тем более предпринимать столь серьезные по своим последствиям действия. Как бы вам не пришлось о них пожалеть! В опубликованном мною «Обращении к народу» я оповестил весь мир, что без согласия автора его имя оглашаться не будет. Поэтому, как честный человек, я не могу сообщить вам, кто написал эту статью, и вы не должны на этом настаивать.

— Если вы не являетесь автором статьи, то я требую, чтобы вы назвали его!

— Я не могу согласиться с вашим требованием.

— Тогда, клянусь таким-то, я буду действовать так, как будто вы и есть автор.