Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы, 1917-1932 - [27]

Чтоб поспеть с ведром к закату!

Помогла б, пожалуй, мать,

Да сегодня белит хату.

Скрылась в листьях синева,—

Заходили рукава…

<1923>

Затон *

Глазам показалось, что это олива,

Но олив в Малороссии нет —

Это старая дымчато-сизая ива

Наклонила к воде свой скелет.

Челнок зашипел о прибрежные стебли

И вплыл под кудрявый навес…

Колотится сердце от бешеной гребли,

Камыши обступают, как лес.

Один. За верхушками матовых копий

Колышатся спины коров,

Подножья березок с пятнами топи

И зеленые шапки бугров.

Облака проплывают, как белые яхты.

Головастики ил бороздят.

За кустом, над водой из-под клетчатой плахты

Загорелые пятки висят.

<1923>

На току *

В стогу молодой соломы

Сижу, как в гнезде.

Лошадиная морда в узде

Торчит из-за бревен дома:

Там в телеге, под тканью рогож,

Туго горбится новая рожь.

Дрожит бок веялки красной.

Взлетает столбом шелуха.

Скрипит рукоятка бесстрастно,

Склоняется плавно сноха,

Дед сыпет в устье все новую рожь.

В воздухе гулкая дрожь,

Прерывистый грохот и шелест зерна,—

А в стогу — тишина.

Тепло, и пахнет соломой…

Глаза потушены дремой.

Ветер клонит почти до земли

Густые ряды конопли

И над серой дорогой, внезапно вспыля,

Улетает в пустые поля…

Такая полная радость!

Простая и редкая радость…

Быть может, самый беспечный мой час:

Солома, полоска неяркого неба,

Шипение нового хлеба

И веялки старой глухой усыпительный тряс…

<1912>

Пруд *

Зелененькою ряскою

Покрыта гладь пруда.

Под зыбкою замазкою

Колышется вода…

У берега метелочки

Густого тростника,

А на бугре две елочки

Сквозят издалека.

В пруде колода дряхлая

Спит кверху животом.

Склонилась ива чахлая

Взлохмаченным кустом.

Кра-кра! Плывут от берега

Утята-малыши,—

С лягушками — истерика,

Удрали в камыши…

И только жаба важная,

Как будто напоказ,

Дородная и влажная

Из тины пучит глаз.

В воде бегут пузырики,

Проснулись тростники,

И в сердце, полном лирики,

Рождаются стишки…

<1921>

Нянька * (Лубок)

Где барчук? Удрал к реке

Покачаться в челноке…

Подобрав свои оборки,

Нянька села на пригорке,

С треском семечки грызет

И облизывает рот.

Молода: шестнадцать лет,

Груди рвутся за корсет,

Ноги — две литых колонны,

Глазки серенькие сонны,

Лоб в кудряшках, бант — в аршин,

Циферблат, как красный блин,

Пухлый нос в густых веснушках,

Два кольца трясутся в ушках…

Пропотела, пропеклась,

И, зевая, как карась,

Разлеглась шуршащей тушей

Под тенистой дикой грушей.

* * *

Затаив в восторге дух,

Смотрит, вытянувши шею,

На прекрасную Цирцею

Из-за ясеня пастух.

Пять коров ушло в овес —

Он не видит и не слышит,

Ветер ясень с ним колышет,

Словно он к стволу прирос…

«Вот так Питер! Ай да ну!»

А в запрошлую весну,

Как он хлопал на гумне

Эту Дуню по спине!..

<1912>

<1923>

Шалашик *

Это шалашик деда Егора.

Вон его свитка лежит на золе.

Скоро придет он с лукошком из бора,

Будет грибы разбирать на земле.

Сохнут на жерди густые охапки —

Перед покосом дед тмин обобрал.

Палкой пучки обмолотит на тряпке,

Свеет, а семя — в мешочек. Видал?..

Вот чугунок с оттопыренным ухом…

Сварит дед кашу, до капельки съест.

Свежее сено покажется пухом —

Ляжет, закурит, посмотрит окрест…

Вечером, чуть пропадет за оврагом

Сонного солнца цветной ободок,

Вспыхнет костер ярко-розовым флагом

И озарит задремавший прудок.

К спящему саду наставит дед уши

И загремит в темноту: «Ого-го!»

Вынет из пепла шипящие груши,

Дунет — и в рот. «Горячо?» — «Ничего!..»

<1921>

Зима *

I

Над черной прорубью дымится сизый пар.

Под валенками снег шипит и тает.

В далекой деревушке Жучка лает,

А солнце — алый шар!

Пойдем на остров… Пышный и седой,

В озерной белизне он спит глубоко,

Блестя заиндевевшею осокой

Над скованной водой…

II

Елки — беленькие свечи.

Здравствуй, дуб широкоплечий,

Очарованный старик!

Как живешь? Озяб? Еще бы!

У пяты — бугром сугробы,

Над челом — седой парик…

Ветер лютый и бесстыжий

Шелестит листвою рыжей,

С неба сыплется снежок…

Пусть… Весна не за горами:

Пестроглазыми цветами

Закудрявится лужок,

Понатужась, лопнут почки,

И зеленые комочки

Крикнут радостно: «Пора!»

Не ворчи… Ведь я терплю же,

У меня беда похуже:

Видишь — в валенке дыра?

III

Если взрыть снежок под елкою у кочки,

Под навесом зимних дымчатых небес

Ты увидишь чудо из чудес:

На бруснике изумрудные листочки!

Если их к щеке прижать нетерпеливо,

О, как нежен влажный их атлас!

Словно губы матери счастливой,

Перед сном касавшиеся нас…

Иней все березы запушил,

Вербы в белых-белых пышных сетках…

Спит зима на занесенных ветках,

Ветер крылья светло-синие сложил…

Горсть брусничных веток я связал в пучок,

Дома их поставлю в банку из-под меда —

Пусть за дверью воет непогода:

На моем столе — весны клочок…

IV

«Тишина!» — шепнула белая поляна.

«Тишина!» — вздохнула, вея снегом, ель.

За стволами зыбь молочного тумана

Окаймила пухлую постель.

Переплет теней вдоль снежного кургана…

Хлопья медленно заводят карусель,

За опушкой — тихая метель,

В небе — мутная, безбрежная нирвана…

«Тишина!» — качаясь, шепчет ель.

«Тишина!» — вздыхает белая поляна.

V

Домой! Через озеро, в пышном лиловом тумане…

Над синим холмом расцвела на окошке свеча.

Вдали убегают, болтая бубенчиком, сани,

И белые мухи садятся гурьбой вдоль плеча…

Под снегом и льдом дышат сонные, тихие щуки.

Над прорубью в дымке маячит безмолвный рыбак,

А ветер играет и дует в иззябшие руки

И с визгом уносит в снега перекличку собак…