Том 2. Драматургия. Проза - [4]

Шрифт
Интервал

И очи вдруг опустит лев.
Я словно царь! Где захочу я,
Там и раскину свой шатер,
В садах эмировых кочуя
И на вершинах диких гор.
Ко мне приходят бедуины,
Бойцы, какими горд Багдад,
Ужасные приходят джины…
И месс мой пьет, и меч мой рад.

Пери

А если вдруг архангел Божий
За мной иль за тобой придет,
Как защитишься ты?

Бедуин

Он тоже
Окровавленный упадет.

(Появляется Искандер).

Искандер

Хвастливый воин попугаю
Подобен. Я сильнее был,
А больше глаз не поднимаю,
И это сделал Азраил.

Пери

Мне страшно.

Бедуин

Кто ты, тень?

Искандер

Искандер
Меня зовет твоя страна,
Но ведают об Александре
И западные племена.
Дана мне тихая могила
И горестное торжество,
Но смертный сон мой возмутило
Твое пустое хвастовство.
Иди, смотри, как убивают
Ничтожных древние бойцы.

Бедуин

Я посмотрю, как умирают
Второю смертью мертвецы.

(Бьются. Бедуин падает).

Пери

Ты — первый в мире?

Искандер

Данник мрака,
Последний я, как он теперь.
В грязи живущая собака
Нас двух достойнее, поверь.

(Уходит, унося труп).

Пери

Он только что был солнцем страсти,
И вот его уносят тело…
Ужели вестницей несчастий
Я в этот странный мир слетела?..

(Появляется охота; пролетают сокола, пробегают гепарды, выезжают халиф и астролог).

Калиф

Не ты ли — лебедь, за которой
Мои помчались сокола,
И не тебя ль гепардов свора,
Как серну, бешено гнала?
Не, ты прекрасней серн проворных
И величавей лебедей
Под мягкими волнами черных,
Разбросанных твоих кудрей.

Астролог

Мне благосклонная планета,
О пери, сан открыла твой.
Но встань: потомок Магомета,
Калиф, беседует с тобой.

Пери

Ты — первый в мире?

Калиф

Цвет рубина,
Не первым быть бы я не мог:
Ведь тем, кто лучше господина,
Приносят шелковый шнурок.

Астролог

Созвездья утверждают явно,
Что солнце мира — наш калиф.

Калиф

Мой добрый астролог исправно
Мне льстит, подарок получив.
Но правда, блеск моей печати
Дарует смерть и торжество,
Таких богатств, красавиц, рати,
Я знаю, нет ни у кого.
А ты подобна изумруду,
И я люблю тебя одну,
Дочь дяди моего забуду,
Диван, охоту и войну,
Мы будем слушать ветер горный
С высоких каменных террас,
Смотреть на город, нам покорный,
На мир, живущий ради нас.

Пери

Не надо больше испытаний!
Калифа я не погублю.

Калиф

Что говоришь ты, дочь желаний?

Пери

Я повинуюсь и люблю.

(Появляется единорог).

Астролог

О звезды, я боюсь!

Калиф

Что кто?

Пери

Уйди, ужасный зверь, не тронь!

(Единорог склоняется перед конем калифа).

Астролог

От кобылицы Магомета
Калифа происходит конь.

Калиф

Дай губы, милая! Как розы
Шираза, твой пылает рот.
Дай руки белые, как козы
Памирских снеговых высот.
Но что? Сапфир огромный, цельный
Сияет, вправленный в кольцо…

Пери

Молчи! Кольцо мое смертельно!
Не смей смотреть, закрой лицо!
Мне дервиш дал его сегодня,
Промолвил: «Милому надень,
И, если слаб он, в преисподней
Еще одна заплачет тень».

Калиф

Надень кольцо мне.

Пери

Умоляю,
Что будет, если ты умрешь?

Астролог

Планеты…

Калиф

Я повелеваю!

Пери

Старик, быть может, молвил ложь…

(Передает кольцо калифу; тот падает).

Пери

И он, и он — во тьме безмерной…
Нет, встань, ты должен, я хочу…

Астролог

Я от наследника, наверно,
Подарок новый получу.

(Уносит труп).

Пери

Я в этот мир сошла для плена
Сладчайшего любви земной,
А смерть, как злобная гиена,
Повсюду крадется за мной.
Надежда, мысль о наслажденьи,
Все обмануло, все ушло…
О, только б заслужить прощенье
Мне за содеянное зло,
Чтоб, возвратясь в сады Аллаха,
Не говорить, краснея, ложь…

Дервиш (входя)

Вставай, иди за мной без страна,
Ты все поймешь и все найдешь.

Картина вторая

Улица Багдада. На заднем плане терраса дворца.

Входят Пери и дервиш.


Пери

Устала я. Вожатый строгий,
не это ли конец пути?
Мои израненные ноги
Не в силах далее идти.

Дервиш

Ты пожелала искупления,
Перед грехом своим дрожа,
И каждое твое веление
Твой раб исполнит, госпожа.
О бедная, тебя я выдам
Твоим безжалостным врагам,
Их оскорбленьям, их обидам,
На муку горькую и срам.

(Проходят старуха и кади).

Старуха

Привет тебе, мой добрый кади.

Кади

Привет ответный.

Старуха

Говорят,
Что скоро будет здесь, в Багдаде,
Великолепнейший Синдбад;
С ним двести золоченых барок,
Каких еще не видел мир.

Кади

Он, верно, кади даст подарок!

Старуха

А я пойду к нему на пир.

Дервиш(старухе)

О, госпожа моя, слетела
Печаль на блеск твоих седин,
Как птица хищная.

Старуха

В чем дело?

Дервиш

Твой нежный, твой прекрасный сын…

Старуха

Его нашли в чужом гареме,
Побили? Как довольна я!
Он издевался надо всеми…

Дервиш

Он умер, госпожа моя.

Старуха

Ты шутишь, дервиш, я не верю!

Дервиш

Он шел к Багдаду и в пути
Пустынному попался зверю…
Никто не мог его спасти.

Старуха

А караван?

Дервиш

Его умелый
Слуга до города довел.

Старуха

И все верблюды целы?

Дервиш

Целы.

Старуха

Ну, слава… Нет! О бездна зол!
Мой сын, он так любил фисташки
И франкских молодых рабынь!
Ты не привез его рубашки,
Пучка травы из тех пустынь?

Кади

Не плачь так громко, Бога ради,
Подумай, караван твой цел,
И ты цела.

Старуха

О, добрый Кади
Ты мудрость взял себе в удел.
Но как я буду одинокой
В расцвете сорока трех лет?
Мой муж — больной и кривобокий,
И стар, как время, наш сосед.
У одного видны все ребра,
Другой мешка с овсом тучней…
Когда не ты, мой кади добрый,
То я останусь без детей.
Ты крепок, как орешек твердый…

Кади(отступая)

О нет! Я много перенес.

Старуха

Как роза, пышет нос твой гордый…

Кади (отступая)

Мой нос — обыкновенный нос.

Еще от автора Николай Степанович Гумилев
Отравленная туника

«Ты Имр из Кинда, кажется? СлучалосьИ мне слыхать о племени твоем.Оно живет не в кесарских владеньях,Не в золотой руке Юстиниана,Но всё-таки достаточно известно,Чтоб я решился выслушать тебя…».


Гондла

Гондла – жених незавидный, он некрасив и горбат, к тому же христианин, но он ирландских королевских кровей. Невеста – Лера – исландская красавица, знатного рода. Ей бы больше подошёл местный жених – Лаге. Он силён, красив и удачлив, почитает языческих богов. Лаге предлагает назначить поединок за сердце Леры. Гондла отказывается от драки, очаровывая слушателей игрой на лютне, пока не появляется отряд ирландцев и Гондла не становится королём двух островов. Он собирается крестить исландцев, но те противятся и в разочаровании Гондла убивает себя мечом во имя Спасителя.


Белый яд

В уникальной антологии «Белый яд» собраны образцы русской «наркотической» прозы первой трети XX в. Среди них есть и классические произведения (Н. Гумилев, М. Булгаков, М. Агеев), и произведения редкие, малоизвестные и частью до сих пор никогда не переиздававшиеся. В приложениях — отчеты русских ученых, ставивших на себе опыты по приему наркотических веществ (Н. Миклухо-Маклай, Н. Ланге) и другие материалы.


Черный генерал

«Правду сказать, отец его был купцом. Но никто не осмелился вспомнить об этом, когда, по возвращении из Кембриджа, он был принят самим вице-королем.На артистических вечерах он появлялся в таких ярких одеждах, так мелодично декламировал отрывки из Махабхараты, так искренне ненавидел все европейское, что его успех в Англии был обеспечен и не одно рекомендательное письмо от престарелых лэди увез он, отправляясь во втором классе в Бомбей…».


Зеленый тюльпан

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Путешествие в страну эфира

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Иудея

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том 2. Улица святого Николая

Второй том собрания сочинений классика Серебряного века Бориса Зайцева (1881–1972) представляет произведения рубежного периода – те, что были созданы в канун социальных потрясений в России 1917 г., и те, что составили его первые книги в изгнании после 1922 г. Время «тихих зорь» и надмирного счастья людей, взорванное войнами и кровавыми переворотами, – вот главная тема размышлений писателя в таких шедеврах, как повесть «Голубая звезда», рассказы-поэмы «Улица св. Николая», «Уединение», «Белый свет», трагичные новеллы «Странное путешествие», «Авдотья-смерть», «Николай Калифорнийский». В приложениях публикуются мемуарные очерки писателя и статья «поэта критики» Ю.


Нанкин-род

Прежде, чем стать лагерником, а затем известным советским «поэтом-песенником», Сергей Алымов (1892–1948) успел поскитаться по миру и оставить заметный след в истории русского авангарда на Дальнем Востоке и в Китае. Роман «Нанкин-род», опубликованный бывшим эмигрантом по возвращении в Россию – это роман-обманка, в котором советская агитация скрывает яркий, местами чуть ли не бульварный портрет Шанхая двадцатых годов. Здесь есть и обязательная классовая борьба, и алчные колонизаторы, и гордо марширующие массы трудящихся, но куда больше пропагандистской риторики автора занимает блеск автомобилей, баров, ночных клубов и дансингов, пикантные любовные приключения европейских и китайских бездельников и богачей и резкие контрасты «Мекки Дальнего Востока».


Джиадэ. Роман ни о чем

«”Джиадэ”» – пища не для богов и не для простых смертных. Она найдет поклонников у литературных снобов и гурманов…» – так писала об этом поразительном романе почти 90 лет назад разгневанная советская критика. Сегодня эти слова звучат как рекомендация. К читателю возвращается изысканный, виртуозный и самоубийственный по смелости роман А. Лугина (А. Беленсона, 1890–1949) – поэта, литературного критика, составителя трех выпусков знаменитого авангардного альманаха «Стрелец». В приложения к книге включен примыкающий к «Джиадэ» прозаический фрагмент «Египетская предсказательница» и статья литературоведа И.


Тихий страж. Бабушкина шкатулка

Собрание прозы Михаила Кузмина, опубликованное издательством Университета Беркли, США. В шестом томе собрания воспроизведены в виде репринта внецикловый роман «Тихий страж» и сборник рассказов «Бабушкина шкатулка». В данной электронной редакции тексты даются в современной орфографии.https://ruslit.traumlibrary.net.


Несобранная проза

Собрание прозы Михаила Кузмина, опубликованное издательством Университета Беркли, США. В девятый том собрания включена несобранная проза – повести, рассказы и два неоконченных романа.https://ruslit.traumlibrary.net.


Том 1. Стихотворения

Собрание сочинений одного из виднейших представителей «серебряного века» русской изящной словесности Н.С. Гумилева (1886–1921) выходит впервые на его родине спустя семьдесят лет с момента трагической гибели поэта.В первый том настоящего издания входят практически все поэтические произведения Гумилева, сопровождаемые подробными комментариями, проясняющими в необходимых случаях сложнейший историко-философский подтекст его лирики и небольших эпических произведений.http://ruslit.traumlibrary.net.