Том 2. Борьба запорожцев за независимость, 1471–1686 - [29]
Но и сам царь в это же время имел причины быть недовольным на запорожских казаков. По смерти короля Стефана Батория казаки, проживавшие в Каневе, Черкассах и Переяславе, внезапно явились в город Воронеж и объявили воронежскому воеводе, что они собрались, вместе с донцами, воевать против татар и потому просят дать им время отдохнуть и покормиться в Воронеже. Воевода, не подозревая никакой хитрости со стороны казаков, поместил их в остроге города и приказал выдать корм. Но когда настала ночь, казаки неожиданно зажгли город и, истребив во время пожара много людей, ушли назад. Царь обратился с жалобой на казаков к киевскому воеводе, князю Острожскому, и воевода дал по этому поводу такой ответ: «Паны радные писали к князю Александру Вишневецкому, велели ему схватить атамана запорожского, Потребацкого с товарищами, которые сожгли Воронеж; паны грозили Вишневецкому, что если он не переловит казаков, то поплатится головой, потому что они ведут к розмирью с государем московским. Вишневецкий Потребацкого схватил и с ним 70 человек казаков»[129].
Несмотря на это, Москва все-таки старалась ладить с запорожскими казаками. Так, отправляя вслед за этим гонца Петра Зиновьева в Крым, правитель Московского государства Борис Годунов прежде всего должен был обезопасить своего гонца от низовых казаков и потому дал ему относительно их такой наказ, цитируемый также Соловьевым: «Как пойдет Петр с Ливен[130], и будет известие, что пришли на Донец с Днепра, из Запорожья, черкасы, Матвей Федоров с товарищами, и стоят смирно и государевым людям от них нет никакой обиды, то Петру посылать наперед от себя станицу к запорожским черкасам и велеть про себя сказать, что есть с ним от государя ко всем им, казакам, грамота и речь, и Матвей бы Федоров и товарищи его с ним, гонцом, виделись, и черкасам своим всем по всему Донцу заказали бы, чтоб они над Петром и над крымскими гонцами и над провожатыми их ничего не сделали, а он, Петр, идет в Крым с крымскими гонцами легким делом наскоро, и поминков (подарков) с ним ничего не послано. Да как с ним атаманы и молодцы запорожские съедутся, и Петру от государя поклон им исправить и грамоту от государя подать; а говорить им от государя, чтоб они его, Петра, и крымских гонцов пропустили и провожатых ничем не тронули, а государево к ним жалованье будет сейчас же с государским сыном боярским. А государь, увидя их перед собой службу, пришлет к ним на Донец свое жалованье»[131].
Запорожские черкасы московским и крымским гонцам ничего дурного не сделали, зато от своих видов на Крым они нисколько не думали отказываться. В 1589 году они выбрались в открытое море и близ города Козлова взяли один турецкий корабль. Вслед за тем, как пишет Соловьев, 800 человек черкас, с атаманом Кулагой во главе, выйдя в море на малых стругах, ночью ворвались в город Козлов, забрали лучшие товары в лавках, жидов и турок, бывших в городе, частью побили, частью с собой забрали, но тут же, в самом посаде города встретились с калгой Фети-Гиреем, учинили жестокий бой с ним, во время которого поплатились убитым атаманом Кулагой и тридцатью пленными товарищами, после чего ушли прочь из города. За ними погнался было сам хан Казы-Гирей, но они поспешно ушли из Козлова и вслед за тем сделали набег на города Аккерман (Белый город) и Азов, где пожгли посады, взяли в плен 300 туземцев и избили нескольких человек, приезжих с товарами бухарцев[132].
Весть об этом походе казаков скоро долетела в самый Константинополь, и султан распорядился прислать к устью Днепра три морских судна, по 50 человек янычар в каждом, снабдив каждое судно «огненным боем» и четырьмя пушками и обещав к трем каторгам прислать еще пять; начальникам судов падишах приказал зорко следить за выходом казаков устьем Днепра в море, а крымскому хану предписал идти на польско-литовские земли для отмщения полякам за набеги в Крым казаков. Вероятно, этот самый поход казаков в 1589 году разумеет и историк Турции Гаммер, рассказывающий о разорении казаками городов Аккермана, Тягина и Оди, за которые турецкий султан заносил жалобу на казаков польскому королю[133].
В Москве к этим вестям отнеслись с особенной радостью и втайне старались поощрять низовых казаков в их походах против татар. Так, в апреле 1589 года приказано было Афанасию Зиновьеву, отправленному на речки Донец и Оскол «для проведывания там о хане», отправить к запорожскому атаману Матвею с товарищами посланца и через него узнать, оберегает ли атаман станичников, сторожей, путивльских казаков и севрюков государевых, стоящих по Донцу, пропускает ли крымских гонцов, будет ли он прям государю и станет ли защищать государево дело. Если проведает, что казаки и атаман Матвей с товарищами прямы, то Афанасий Зиновьев должен промышлять над крымскими людьми.
Исполняя в точности данный наказ, Зиновьев отыскал казацкого атамана Матвея на речке Донце, увидел, что он служит «прямую» государю службу, и передал от него государю челобитную о пожаловании казакам продовольствия, так как они, за недостатком пропитания, ели все, что попадалось им под руку, даже разные травы. Государь, узнав об этом, послал казакам запасы муки, толокна и 100 рублей денег для раздела на 620 человек товарищей, а кроме того, особые подарки атаманам
