Том 18. Пертская красавица ; Рассказы - [211]

Сиделки условились бодрствовать у ложа больной по очереди; но около полуночи их обеих (они с утра были в пути) сморил сон. Проснувшись спустя несколько часов, женщины увидели, что хижина пуста, а больная исчезла. Они в ужасе вскочили и подбежали к двери — засов был задвинут, как они его задвинули с вечера. Стоя на пороге, они вглядывались во мрак, много раз тщетно звали свою подопечную по имени. На зов их откликался ворон из кроны могучего дуба, завывала лисица на пригорке, грозно рокотал водопад, и эхо повторяло его рокот, но не слыхать было голоса человека. Вне себя от страха, женщины решились отложить дальнейшие поиски до рассвета, ибо внезапное исчезновение существа столь немощного, как Элспет, после всего того, что они знали о необычайной, страшной ее жизни, так напугало их, что они не решались выйти из хижины и сидели там, скованные ужасом: то им чудилось, что где-то за хижиной слышен ее голос, то вдруг казалось, что в печальные вздохи ночного ветерка, в шум водопада вторгаются иные, зловещие звуки. Время от времени засов скрипел, будто чья-то слабая, дрожащая рука тщетно пыталась его отодвинуть, и сиделки ждали, что старуха вот-вот появится, движимая сверхъестественной силой и, быть может, в сопровождении существа еще более грозного, чем она сама. Наконец рассвело. Они обыскали заросли кустарника, скалы, ближнюю лесную чащу, но ничего не нашли. Часа два спустя приехал священник; узнав от женщин, что произошло, он поднял тревогу. По всем направлениям от хижины и старого дуба, вблизи и вдали, были произведены самые тщательные розыски. Все было тщетно. Элспет Мак-Тевиш не нашли ни живую, ни мертвую, и люди никогда не узнали ничего, что пролило бы хоть слабый свет на ее дальнейшую судьбу.

В соседних с хижиной местах об исчезновении Элспет ходили различные толки. Люди суеверные полагали, что искуситель, под чьим влиянием она, думалось им, действовала, унес ее еще живую; и сейчас еще немало найдется людей, которые ни за что не согласятся после наступления темноты пройти мимо старого дуба, под которым, если верить им, она иной раз по-прежнему сидит в обычной своей позе. Другие, менее приверженные старине, говорили, что, пожалуй, если бы своевременно обыскали пропасть Корри Дху, глубокие воды озера или омуты, которых в реке множество, останки Элспет Мак-Тевиш можно было бы найти, ибо она так ослабела и телом и умом, что было бы не удивительно, если бы она случайно свалилась или намеренно ринулась в то или иное из этих таящих верную гибель мест. Но священник на этот счет держался особого мнения. На его взгляд, несчастная старуха, раздраженная тем, что к ней приставили сторожей, последовала зову инстинкта, повелевавшего ей, как то бывает иногда с домашними животными, скрыться от себе подобных, дабы предсмертные мучения пришли к ней в какой-то никому не ведомой пещере, где ее прах навсегда будет сокрыт от глаз людских. Ему казалось, что такого рода чутье соответствует всей ее несчастливой судьбе, и, по всей вероятности, именно оно-то и повлияло на это последнее решение, которое она приняла.

ДВА ГУРТОВЩИКА

Глава I

Мой рассказ начинается на другой день после ярмарки в Дауне. Торговали там бойко; на ярмарку приехало немало прасолов из северных и центральных графств Англии, и английские деньги лились рекой на радость скотоводам Горной страны. Множество стад должно было направиться в Англию под охраной их владельцев или же наемных гуртовщиков, которым вверялась скучная, хлопотливая и ответственная задача гнать быков за много сотен миль от рынка, где они были куплены, до пастбищ или скотных дворов, где их полагалось откормить для убоя.

Шотландские горцы особенно хорошо выполняют трудные обязанности гуртовщиков; это ремесло им, очевидно, так же по нутру, как военное дело. Здесь они могут проявить исконные свои качества — стойкое терпение и выносливость в работе. Гуртовщики не только должны в совершенстве знать все те часто пролегающие в самых пустынных и диких местах проселочные дороги, по которым им предстоит гнать скот, но и по мере возможности избегать больших дорог, мучительных для быков, и застав, обременительных для их вожатых, тогда как на широких, покрытых сочной или жухлой зеленью тропах, пересекающих бескрайние торфяные болота, животные не только не подлежат никаким поборам, но к тому же, если придет охота, могут подкормиться сочной травой. Ночи гуртовщики обычно проводят подле своих стад, какая бы ни стояла погода, и многие из этих сызмальства закаленных людей за время долгого перехода от Лохабера до Линкольншира ни разу не спят под крышей. Им платят не скупясь, так как на них лежит большая ответственность: ведь от их осмотрительности, неусыпного наблюдения и честности зависит, дойдет ли гурт до места назначения в хорошем виде и получит ли скотовод желанную прибыль. Но харчатся гуртовщики за свой счет и поэтому всячески урезывают себя по части еды. В те времена, когда происходили описываемые события, запасы пищи, которые гуртовщик-горец брал с собой в долгий, утомительный путь, состоял из нескольких пригоршней овсяной муки, двух-трех луковиц, время от времени прикупаемых, да бараньего рога, наполненного виски, каковым напитком он хоть и умеренно, но регулярно подкреплялся утром и вечером. Кинжал, или ске-недху («черный нож») — горцы носят его либо под мышкой, либо спрятанным в складках тартана, — был единственным его оружием, если не считать посоха, при помощи которого он управлял своим стадом. Горцы считали эти дни самыми счастливыми в своей жизни. Такие путешествия несли с собой разнообразие впечатлений, отвечавшее присущей кельтам любознательности и страсти к передвижениям, сопровождались постоянной сменой мест, ландшафтов, обычными в долгих странствиях приключениями, а встречи с фермерами, скотоводами, прасолами, заканчивавшиеся иногда веселыми пирушками, были тем более приятны Доналду, что он-то на них не тратился; вдобавок сюда присоединялось сознание своего несравненного превосходства, ибо горец, беспомощный, когда он имеет дело с отарой, властно распоряжается стадами быков, и усвоенные им сызмальства навыки заставляют его презирать ленивое прозябание овечьего пастуха; вот почему самое разлюбезное для него дело — идти за вверенным его попечению гуртом отборных быков своего родного края.