Том 1. Стихотворения и поэмы, 1899–1926 - [25]

И пред тобой, – пред Тайной глубины,

Склоняюсь я в молчании великом,

Жемчужина небесной тишины.

15

Жемчужина небесной тишины,

Лампада снов, владычица зачатий,

Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,

Царица вод, любовница волны,

С какой тоской из влажной глубины

К тебе растут сквозь мглу моих распятий,

К Диане бледной, к яростной Гекате

Змеиные, непрожитые сны.

И сладостен, и жутко безотраден

Алмазный бред морщин твоих и впадин,

Твоих морей блестящая слюда –

Лик ужаса в бесстрастности эфира,

Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,

Ты жадный труп отвергнутого мира.

<15 июня – 1 июля 1913

Коктебель>

V. Подмастерье

Подмастерье

Посвящается Ю. Ф. Львовой

Мне было сказано:

Не светлым лирником, что нижет

Широкие и щедрые слова

На вихри струнные, качающие душу, –

Ты будешь подмастерьем

Словесного, святого ремесла,

Ты будешь кузнецом

Упорных слов,

Вкус, запах, цвет и меру выплавляя

Их скрытой сущности, –

Ты будешь

Ковалом и горнилом,

Чеканщиком монет, гранильщиком камней.

Стих создают – безвыходность, необходимость, сжатость,

Сосредоточенность…

Нет грани меж прозой и стихом:

Речение,

В котором все слова притерты,

Пригнаны и сплавлены,

Умом и терпугом, паялом и терпеньем,

Становится лирической строфой, –

Будь то страница

Тацита

Иль медный текст закона.

Для ремесла и духа – единый путь:

Ограничение себя.

Чтоб научиться чувствовать,

Ты должен отказаться

От радости переживаний жизни,

От чувства отрешиться ради

Сосредоточья воли,

И от воли – для отрешенности сознанья.

Когда же и сознанье внутри себя ты сможешь погасить –

Тогда

Из глубины молчания родится

Слово,

В себе несущее

Всю полноту сознанья, воли, чувства,

Все трепеты и все сиянья жизни.

Но знай, что каждым новым

Осуществлением

Ты умерщвляешь часть своей возможной жизни:

Искусство живо –

Живою кровью принесенных жертв.

Ты будешь Странником

По вещим перепутьям Срединной Азии

И западных морей,

Чтоб разум свой ожечь в плавильных горнах знанья,

Чтоб испытать сыновность и сиротство

И немоту отверженной земли.

Душа твоя пройдет сквозь пытку и крещенье

Страстною влагою,

Сквозь зыбкие обманы

Небесных обликов в зерцалах земных вод.

Твое сознанье будет

Потеряно в лесу противочувств,

Средь черных пламеней, среди пожарищ мира.

Твой дух дерзающий познает притяженья

Созвездий правящих и водящих планет…

Так, высвобождаясь

От власти малого, беспамятного «я»,

Увидишь ты, что все явленья –

Знаки,

По которым ты вспоминаешь самого себя,

И волокно за волокном сбираешь

Ткань духа своего, разодранного миром.

Когда же ты поймешь,

Что ты не сын земле,

Но путник по вселенным,

Что солнца и созвездья возникали

И гибли внутри тебя,

Что всюду – и в тварях, и в вещах –

Божественное Слово,

Их к бытию призвавшее,

Что ты освободитель божественных имен,

Пришедший изназвать

Всех духов – узников, увязших в веществе,

Когда поймешь, что человек рожден,

Чтоб выплавить из мира

Необходимости и Разума –

Вселенную Свободы и Любви, –

Тогда лишь

Ты станешь Мастером.

24 июня 1917

Коктебель

Неопалимая купина

Стихи о войне и революции

I. Война

Россия (1915 г.)

Враждующих скорбный гений

Братским вяжет узлом,

И зло в тесноте сражений

Побеждается горшим злом.

Взвивается стяг победный…

Что в том, Россия, тебе?

Пребудь смиренной и бедной –

Верной своей судьбе.

Люблю тебя побежденной,

Поруганной и в пыли,

Таинственно осветленной

Всей красотой земли.

Люблю тебя в лике рабьем,

Когда в тишине полей

Причитаешь голосом бабьим

Над трупами сыновей.

Как сердце никнет и блещет,

Когда, связав по ногам,

Наотмашь хозяин хлещет

Тебя по кротким глазам.

Сильна ты нездешней мерой,

Нездешней страстью чиста,

Неутоленною верой

Твои запеклись уста.

Дай слов за тебя молиться,

Понять твое бытие,

Твоей тоске причаститься,

Сгореть во имя твое.

17 августа 1915

Биарриц

В эти дни

И. Эренбургу

В эти дни великих шумов ратных

И побед, пылающих вдали,

Я пленен в пространствах безвозвратных

Оголтелой, стынущей земли.

В эти дни не спазмой трудных родов

Схвачен дух: внутри разодран он

Яростью сгрудившихся народов,

Ужасом разъявшихся времен.

В эти дни нет ни врага, ни брата:

Все во мне, и я во всех; одной

И одна – тоскою плоть объята

И горит сама к себе враждой.

В эти дни безвольно мысль томится,

А молитва стелется, как дым.

В эти дни душа больна одним

Искушением – развоплотиться.

5 февраля 1915

Париж

Под знаком Льва

М. В. Сабашниковой

Томимый снами, я дремал,

Не чуя близкой непогоды;

Но грянул гром, и ветр упал,

И свет померк, и вздулись воды.

И кто-то для моих шагов

Провел невидимые тропы

По стогнам буйных городов

Объятой пламенем Европы.

Уже в петлях скрипела дверь

И в стены бил прибой с разбега,

И я, как запоздалый зверь,

Вошел последним внутрь ковчега.

Август 1914

Дорнах

Над полями Альзаса

Ангел непогоды

Пролил огнь и гром,

Напоив народы

Яростным вином.

Средь земных безлюдий

Тишина гудит

Грохотом орудий,

Топотом копыт.

Преклоняя ухо

В глубь души, внемли,

Как вскипает глухо

Желчь и кровь земли.

Ноябрь 1914

Дорнах

Посев («В осенний день по стынущим полянам…»)

В осенний день по стынущим полянам

Дымящиеся водят борозды

Не пахари;

Не радуется ранам

Своим земля;

Не плуг вскопал следы;

Не семена пшеничного посева,

Не ток дождей в разъявшуюся новь, –

Но сталь и медь,

Живую плоть и кровь

Недобрый Сеятель

В годину Лжи и Гнева

Рукою щедрою посеял…

Бед

И ненависти колос,