Том 1. Стихотворения, 1939–1961 - [18]

А захочу нарушить — не смогу,

Что я вовеки

                    не сбрешу,

                                     не струшу,

Не сдрейфлю,

                     не совру

                                    и не солгу.

Руку крепко жали мне друзья

И говорили обо мне с симпатией.

Так в этот вечер я был принят в партию,

Где лгать — нельзя

И трусом быть — нельзя.

СОН

Утро брезжит,

                    а дождик брызжет.

Я лежу на вокзале

                              в углу.

Я еще молодой и рыжий,

Мне легко

               на твердом полу.

Еще волосы не поседели

И товарищей милых

                                  ряды

Не стеснились, не поредели

От победы

                 и от беды.

Засыпаю, а это значит:

Засыпает меня, как песок,

Сон, который вчера был начат,

Но остался большой кусок.

Вот я вижу себя в каптерке,

А над ней снаряды снуют.

Гимнастерки. Да, гимнастерки!

Выдают нам. Да, выдают!

Девятнадцатый год рожденья —

Двадцать два в сорок первом году —

Принимаю без возраженья,

Как планиду и как звезду.

Выхожу двадцатидвухлетний

И совсем некрасивый собой,

В свой решительный, и последний,

И предсказанный песней бой.

Потому что так пелось с детства,

Потому что некуда деться

И по многим другим «потому».

Я когда-нибудь их пойму.

Привокзальный Ленин мне снится:

С пьедестала он сходит в тиши

И, протягивая десницу,

Пожимает мою от души.

ПИСАРЯ

Дело,

            что было Вначале, —

                                            сделано рядовым,

Но Слово,

                 что было Вначале, —

                                                его писаря писали.

Легким листком оперсводки

                                          скользнувши по передовым,

Оно спускалось в архивы,

                                         вставало там на причале.

Архивы Красной Армии, хранимые как святыня,

Пласты и пласты документов,

                                            подобные

                                                            угля пластам!

Как в угле скоплено солнце,

                                                в них наше сияние стынет,

Собрано,

                пронумеровано

                                         и в папки сложено там.

Четыре Украинских фронта,

Три Белорусских фронта,

Три Прибалтийских фронта,

Все остальные фронты

Повзводно,

Побатарейно,

Побатальонно,

Поротно —

Все получат памятники особенной красоты.

А камни для этих статуй тесали кто? Писаря.

Бензиновые коптилки

                                    неярким светом светили

На листики из блокнотов,

                                         где,

                                              попросту говоря,

Закладывались основы

                                      литературного стиля.

Полкилометра от смерти —

                                            таков был глубокий тыл,

В котором работал писарь.

                                       Это ему не мешало.

Он,

       согласно инструкций,

                                          в точных словах воплотил

Все,

      что, согласно инструкций,

                                            ему воплотить надлежало.

Если ефрейтор Сидоров был ранен в честном бою,

Если никто не видел

                               тот подвиг его

                                                     благородный,

Лист из блокнота выдрав,

                                         фантазию шпоря свою,

Писарь писал ему подвиг

                                       длиною в лист блокнотный.

Если десятиклассница кричала на эшафоте,

Если крестьяне вспомнили два слова:

                                                         «Победа придет!»

Писарь писал ей речи,

                                  писал монолог,

                                                          в расчете

На то,

           что он сам бы крикнул,

                                             взошедши на эшафот.

Они обо всем написали

                                     слогом простым и живым,

Они нас всех прославили,

                                          а мы

                                                 писарей

                                                             не славим.

Исправим же этот промах,

                                       ошибку эту исправим

И низким,

              земным поклоном

                                          писаря

                                                          поблагодарим!

ЗАДАЧА

— Подобрать троих для операции!

Вызвалось пятнадцать человек.

Как тут быть,

                     на что тут опираться?

Ошибешься — не простят вовек.

Офицер из отделенья кадров,

До раненья ротный политрук,

Посадил охотников под карту

И не сводит глаз с дубленых рук.

Вот сидят они,

                    двадцатилетние,

Теребят свои пилотки летние

В зимних,

               в обмороженных руках.

Что прочтешь в опущенных глазах?

Вот сидят они,

                          благоразумные,

Тихие и смирные сверх смет,

Выбравшие

                   верную, обдуманную,

Многое решающую

                             смерть.

Ихние родители

                         не спрошены,

Ихние пороки

                    не запрошены,

Неизвестны ихние дела.

Ихние анкеты потревожены.

Вот и все. Лежат в углу стола.

Сведения.

Сведения.

Сведения —