Том 1. Стихотворения, 1908–1917 - [34]

Вы, вы творцы свободной доли,

«Судьбу» куете вы одни.

От ваших сил и вашей воли

Зависят сроки все и дни.

От вас зависит: пить отраву

Иль гнать трусливую ораву

Тех, кто лукаво вам твердит:

«Порыв несдержанный вредит,

А – полегоньку, понемножку,

Мы, глядь, и выйдем на дорожку».

   Да, говорю я, день далек.

Но пусть не робкий уголек,

Пусть ваше слово будет – пламя

Огня, горящего в груди,

Пусть, развернувшись, ваше знамя

Зареет гордо впереди,

Пусть гневом вспыхнут ваши очи

И с лиц сойдет унынья тень,

Тогда скажу я, – нет уж ночи,

       Восходит день!

Волк-правитель >*

Сказка

Для сказки пользы нет в нелепом привираньи.

* * *

Баран, – пусть родом он хоть из заморских стран, –

            Но ежли он – баран,

       Так и мозги его – бараньи.

Однакоже беда научит хоть кого:

          Барана одного

За что-то невзлюбил пастух – за что, не знаю.

Терпел баран, терпел и, наконец… того:

«Нет, баста! – говорит. – Довольно!.. Удираю!»

       Болтался долго в стаде с краю

И, часик улуча, когда пастух уснул,

                 Улепетнул.

       Гулял весь день баран по полю,

       Наелся и напился вволю.

Под вечер с радости ну прыгать, ну блеять:

       «Вот, мол, житье! Чего уж чище!

       Ур-ра!» Ан в этот миг-то, глядь,

Прет прямо на него огромнейший волчище,

       Ворча уж издали: «А-га».

       Увидя страшного врага,

          Баран застыл на месте.

«Танцуешь? – волк ему. – Ну, потанцуем вместе».

          «Ва… Ваша честь… Ва… Ва… –

Бараша языком ворочает едва, –

       Танцую-с… Малость угостился…

(Вот говорите ж вы: „баранья голова“.

В беде меж тем баран на хитрости пустился.)

Ах… стойте, Ваша честь… Я Вас… не отпущу!»

«Что?!»

       «Боже, как я рад такой счастливой встрече».

«Как?!»

       «Думал, что искать придется Вас далече».

«Искать!!»

          «Так точно-с. Я… с утра все Вас ищу!»

«Тьфу, чтоб тебя! Да ты… Да говори ты толком,

           В чем дело? Напрямки!»

«Я… Стало быть… Наказ мне дали мужики:

Сходи-ка в поле, мол, за господином волком,

Скажи, что перестал к нам ездить становой,

Что на деревне-де пошел сплошной разбой,

Что, приучась ходить по струночке сызмальства,

       Мы жить не можем без начальства,

Что нынче-де у нас не жизнь, а сущий ад,

          Разруха и разлад,

          Тревога в ежечасье.

Скажи, что если волк изволит дать согласье

          Принять над нами власть,

Так мы-де все ему готовы в ноги пасть,

Что будет, мол, у нас он жить на всем готовом,

По горло сыт и пьян, в довольстве день и ночь, –

   Ну, словом…»

«Что ж, – перебил тут волк, – пожалуй, я не прочь.

   Идем».

   Пошли. Баран бежит вперед вприпрыжку,

А волк, стараясь скрыть голодную отрыжку,

           Трусит рысцою вслед.

«В ночную пору нам являться б и не след», –

  Хитрит баран.

                «Так что ж? Приляжем». Полежали.

            В деревню прибежали

          Как раз в обед.

Собаки первыми накинулись на волка.

         За ними – весь народ. «Ай, волк!»

          «Держи, Миколка!»

«Беги наперерез!» – «Колом его, сосед!»

       «Бей по башке!» – «Хватай на вилы!»

       Последние напрягши силы,

       Волк, весь израненный, кривой,

Из бойни вырвался едва-едва живой.

       Добравшись кое-как до лесу,

        Он горько взвыл:

        «Ну, и народ!

       Ай мужики же, ну вас к бесу!

       Ведь это что ж? Разбойный сброд!

И впрямь, начальства нет: весь люд перебесился.

Черт с вами!.. Ох-ох-ох! Беда, как ломит грудь!

Да будь вы прокляты, чтоб я когда-нибудь

       Деревней править согласился!!»

Клад >*

Сказка

Жил да был мужик Ермил,

Всю семью один кормил.

Мужичонка был путящий:

Честный, трезвый, работящий;

Летом – хлебец сеял, жал,

А зимой – извоз держал.

Бедовал и надрывался,

Но кой-как перебивался.

Только вдруг на мужика

– Подставляй, бедняк, бока! –

Прет несчастье за несчастьем:

То сгубило хлеб ненастьем,

То жену сразила хворь,

То до птиц добрался хорь,

То конек припал на негу…

То да се, да понемногу –

Дворик пуст и пуст сарай,

Хоть ложись да помирай!

Не узнать совсем Ермила –

Злая дума истомила.

Холод-голод у ворот,

Ни гроша на оборот.

То вздохнет мужик, то охнет,

День за днем приметно сохнет.

«Все, – кряхтит, – пошло б на лад,

Ежли мне б напасть на клад».

Спит бедняк и кладом бредит:

То с лопатой в поле едет,

То буравит огород.

Взбудоражил весь народ,

Перессорил всех соседок.

Сам плюется напоследок

И бранит весь белый свет.

   Кладу нет!

«Клад не всякому дается:

С заговором клад кладется.

Вишь, – Ермил башкой тряхнул, –

Что ж я раньше не смекнул?»

Мчит он к знахарке Арине.

Баба дрыхнет на перине,

Опивается бурдой:

«Что, Ермил? С какой бедой!»

«Так и так, – Ермил старухе, –

Как хозяйство все в разрухе…

Что почать? Куда идти?..

Помоги мне клад найти.

Чтоб узнать к нему дорогу,

Нужен черт мне на подмогу.

Хоть последний самый сорт,

Лишь бы черт!

Вот в награду… поросенок…»

«Ладно… Есть как раз бесенок,

Только мал еще да глуп,

Ты бы дал ему тулуп

Да еды принес поболе,

Пусть бы он в тепле и в холе

И подрос и поумнел.

Клад, не бойся, будет цел».

У Ермила дух спирает,

Сердце сладко замирает,

В голове и стук и шум.

Потеряв последний ум,

Бабий брех приняв на веру,

Он ей тащит хлеба меру.

Потерпев денечков пять,

К бабе мчит мужик опять:

«Как здоровьице бесенка?»

«Съел и хлеб и поросенка.

Ты б еще принес муки».