Том 1. Солнце мертвых - [154]
Мы стоим тихо. И кажется, что и господин в крылатке, и рабочий с суровым лицом, и даже мальчик, чавкающий грушки, – все хотят услышать детскую песенку: так все непривычно кругом и строго. Вон опять с ревом и грохотом катят моторы смерти, сверкающие штыками.
– Ну, скажи песенку… – оглядываясь, говорит мать. Девочка косится на голубков и чуть слышно лепечет:
– Ай люли-люли… прилетали к нам гули… Мамочка, еще-о…
– А и я песенку знаю про голубков… – говорит повеселевшая старуха, выбрасывая еще на полтинник: счастливый сегодня день. – А вот послушай-ка…
Она выкидывает горсточку, от себя уж, склоняет голову набок, как пригорюнилась, и начинает тянуть старушечьим, хрипучим баском:
Старуха останавливается, шепчет… Забыла?..
– Еще голови, – просит девочка, а мы ждем.
– А вот…
Задохнулась старуха, а лицо – будто посветлело. Все молчат, ждут…
– Хороша песенка?
– Чудесно! – вскрикивает, словно очнувшийся, господин в крылатке. – Откуда это?! Из какой дали вышла эта московская песня? Послушайте… откуда это?! Кто тебе ее сказывал, бабушка?..
– Так рази упомнишь… – устало говорит старуха.
– Вот тебе рублик, бабушка, кинь им… – возбужденно говорит господин в крылатке и достает записную книжку. – И еще скажи…
Старуха кидает и повторяет, обрадованная, а господин заносит карандашиком.
– Да тут вся наша история, родное, русское! – возбужденно высказывает он мне, даме, рабочему, лицо которого все так же сурово-вдумчиво. – И земное, и небесное! Страдания наши, но и взлеты. Порывы к небу! Тоска по правде! Ласка души народной!.. А они… – тычет он к солдатам, – утратили эту ласку, от Неба ушли с помутившимися глазами! Вы смотрите: утюги, плашки, но и Спасово Лнчко! Где – Оно? Все мы Его утратили… Когда пришла пора по-новому строить жизнь, мы утратили самое дорогое, человеческое в душе! Мы…
– Пымал!! – дико вскрикивает мужик и кидается к упавшему ящику.
Его обступают мальчишки и солдаты:
– Упустишь, черт!.. С эстова боку запущай… За ними раздается возглас:
– Не угодно ли полюбоваться на прогресс нравов! Ясный предмет предрассудков!
Писарь? По одному тону – писарь. И действительно: писарсни франтоватый солдат, с белоногой девицей в зеленом газе. Он в новеньком френче в обтяжку, с пышной розеткой у кармашка, – шофер от революции. Из-под фуражки с красной звездой Совнаркома выпущен на глаза помрачающий женские очи кок завитком. В руках непременный стек.
– Кинь, бабушка, на полтинник! – вызывающе кричит господин в крылатке.
– За границей ничего подобного! – говорит писарь девице; но говорит вызывающе, чтобы все слышали. – Там культурный прогресс идет вперед! А у нас, при недостатке кормового питания… и голубям травят! И потом… нечистота, помет, перья… Обязательно сейчас позвоню! – угрожающе говорит он.
– И право, безобразие… – возмущается и девица и цепляет вздувшимся газом рабочего. – Извиняюсь!
– А вы, милорд, были за границей? – взрывается господин в крылатке, бледнеет и теребит очки. – В Венеции вы бывали?!
– Н-ну, и что же? Н-ну… бывал! Они мгновение меряют себя взглядами.
– Я не про ресторан «Венецию» спрашиваю-с! – со злой усмешкой говорит господин. – Иначе бы знали, что где люди, а не звери, там…
– Голубки ему помешали! – ворчит старуха.
– …где люди, а не звери, там… И везде! и в Риме, и в Париже… Потому и не вовсе дикари, что еще хоть голубей любить можем. Мы всё выплюнули, родину выплюнули… хотите теперь, чтобы и душу выплюнули? Нет, есть еще корни, есть!..
Господин в крылатке дрожит, и его дергающееся лицо серо, как зола. Писарь фыркает что-то девице, и та фыркает.
– Ко-рни? Это какие же?! Самодержавие, может?..
– Не поймете-с! – не унимается господин. – Национальное наше, русское, родное наше, самим народом созданное, страданиями нашими и надеждами! Кровью нашей, историей нашей! Это вот, это! – кричит он, показывая на собор-чудо, на золотые кресты, на башни и стрелы Кремля. – В этом вылилась, пусть не такая блестящая, как ваш френч, но самая подлинная душа России, душа мятежная, ищущая, тоскующая, к небу всегда рвавшаяся из грязи, не сгинувшая ни в татарщине, ни в полячине, ни в наполеоновщине! Не налепившая чужих ярлыков! Для этой души народной дороги все эти камни, свидетели времен страшных и славных! Да-с! Это наше наследство! Это прошлое – муки и гордость народа! Всякий народ бережет великие памятники прошлого, а мы… мы смеемся над той скорлупой, из которой вылупились, над своей колыбелью, над родиной! У нас уже ничего не остается… Голубей вот кормим… а вы и это хотите вырвать? I Уж и до голубей добираетесь? I..
– Это кто же… до-би-рается?! – кричит писарь. – Кто вы такой?!
– Опять диспут? I – раздается командный голос матроса.
От кремлевской стены подходит кучка.
– Ко-му табачкю хвабрики Дукату?..
– А вот-с, товарищ, голубям народное пропитание изводят при общем дифиците… не угодно ли полюбоваться на социальное явление жизни I – ораторски возглашает франт-писарь. – Затемнение народных инстинктов! И притом, антисанитарно! помет, нечистота! А они еще возбуждают коллективное собрание…
«Лето Господне» по праву можно назвать одной из вершин позднего творчества Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950). Страница за страницей читателю открывается удивительный мир простого русского человека, вся жизнь которого проникнута духом Христовым, освящена Святой Церковью, согрета теплой, по-детски простой и глубокой верой.«Лето Господне» (1927–1948) является самым известным произведением автора. Был издан в полном варианте в Париже в 1948 г. (YMCA-PRESS). Состоит из трёх частей: «Праздники», «Радости», «Скорби».
Эпопея «Солнце мертвых» — безусловно, одна из самых трагических книг за всю историю человечества. История одичания людей в братоубийственной Гражданской войне написана не просто свидетелем событий, а выдающимся русским писателем, может быть, одним из самых крупных писателей ХХ века. Масштабы творческого наследия Ивана Сергеевича Шмелева мы еще не осознали в полной мере.Впервые собранные воедино и приложенные к настоящему изданию «Солнца мертвых», письма автора к наркому Луначарскому и к писателю Вересаеву дают книге как бы новое дыхание, увеличивают и без того громадный и эмоциональный заряд произведения.Учитывая условия выживания людей в наших сегодняшних «горячих точках», эпопея «Солнце мертвых», к сожалению, опять актуальна.Как сказал по поводу этой книги Томас Манн:«Читайте, если у вас хватит смелости:».
В сборник вошли рассказы, написанные для детей и о детях. Все они проникнуты высокими христианскими мотивами любви и сострадания к ближним.Для среднего школьного возраста.
Роман «Няня из Москвы», написанный в излюбленной Шмелевым форме сказа (в которой писатель достиг непревзойденного мастерства), – это повествование бесхитростной русской женщины, попавшей в бурный водоворот событий истории XX в. и оказавшейся на чужбине. В страданиях, теряя подчас здоровье и богатство, герои романа обретают душу, приходят к Истине.Иллюстрации Т.В. Прибыловской.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Богомолье», наряду с романом «Лето Господне» — вершина творчества Шмелева.«Великий мастер слова и образа, Шмелев создал здесь в величайшей простоте утонченную и незабываемую ткань русского быта… Россия и православный строй ее души показаны здесь силою ясновидящей любви» (И. А. Ильин).Собрание сочинений в 5 томах. Том 4. Богомолье. Издательство «Русская книга». Москва. 2001.
Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) - русский писатель и публицист, по словам современников, соединивший человека и природу простой сердечной мыслью. В своих путешествиях по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков. О начале своего писательства Пришвин вспоминает так: "Поездка всего на один месяц в Олонецкую губернию, я написал просто виденное - и вышла книга "В краю непуганых птиц", за которую меня настоящие ученые произвели в этнографы, не представляя даже себе всю глубину моего невежества в этой науке".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».
В третий том собрания сочинений И. С. Шмелева вошел роман «Няня из Москвы», а также рассказы 1930-1940-х годов, взятые из посмертного сборника писателя «Свет вечный» (Париж, 1968).Иллюстрации Т. В. Прибыловской.http://ruslit.traumlibrary.net.
В 7-й (дополнительный) том собрания сочинений И. С. Шмелева вошли произведения, в большинстве своем написанные в эмиграции. Это вещи малознакомые, а то и просто неизвестные российскому читателю, публиковавшиеся в зарубежных изданиях.http://ruslit.traumlibrary.net.
8-й (дополнительный) том Собрания сочинений И. С. Шмелева составили ранние произведения писателя. Помимо великолепных рассказов и очерков, читатель познакомится также со сказками, принадлежащими перу Ивана Сергеевича, – «Степное чудо», «Всемога», «Инородное тело» и др.http://ruslit.traumlibrary.net.
В настоящий том собрания сочинений И. С. Шмелева вошли романы «Лето Господне» и «Богомолье», а также произведения, продолжающие и развивающие тему «утраченной России» – основную тему эмигрантского периода творчества писателя.http://ruslit.traumlibrary.net.