Том 1 - [28]

Последним усадили дряхлого деда Акима Федотыча Штанько, собравшегося в гости к куму-однополчанину. Акима Федотыча проводила из дому к машине старуха, заботливо обмотавшая его поверх овчинного полушубка двумя полотенцами — одним вместо кушака под пояс, другим под воротник, вокруг шеи.

— Э-эх, совсем бы рассыпался дедушка, кабы бабушка не подпоясывала! — сказал Коржов, нагибаясь через борт, беря маленького, тщедушного деда под мышки и втаскивая в машину.

— Значит, так, — сказал председатель, заглядывая в кузов, — ты, Капитон Иваныч, следи, чтоб все в порядке было. Под твою ответственность. Там кто до свата, до кума, — он посмотрел строго на деда Штанько, — чтоб аккуратно гостевали, без лишнего, а то еще на обратном пути из машины повываливаются. Насчет проверки — глядите в оба. Карандаши, блокноты захватили? Передавайте привет ихнему председателю. Андрей Савельич! Передашь брату привет от меня, скажешь — извиняется, что не смог сам приехать: в район вызывают.

— Ладно, скажем.

Шофер Федя Малюк завел мотор.

— Всё?

— Всё как будто.

— Ну, поехали. Держись, дед!..

Хутор Стукачи прозывался так потому, что там много было кузнецов. В тихий, безветренный день, когда подъезжаешь к хутору, еще с парома, километра за два, слышен дробный, звонкий стук молотов о наковальни. Было у хутора и другое название, данное ему землемером при нарезке участка, — Ново-Осташковский, но оно употреблялось только в бумагах, а так все привыкли звать его либо Стукачи, либо просто по имени колхоза — «Красный Кавказ».

Комиссия из «Маяка революции» нагрянула в хутор часам к десяти утра. В правлении не было никого; председатель, завхоз, бухгалтер — все ушли завтракать. Встретила гостей сторожиха. Она попросила их подождать минутку и побежала за председателем.

Гости собрались в круг у конторы правления. Капитон Иванович сбросил с плеч тяжелый, стеснивший движения тулуп, кинул его шоферу в кабинку, остался водном ватном бешмете, — статный, недурной наружности, черноусый, не молодой, но и не старый еще казак. Состоялось небольшое совещание.

— Придется, должно быть, разделиться по отраслям, — сказал Капитон Иванович, — а то не управимся к вечеру.

— Конечно, разделиться, — ответил Дядюшкин. — Каждый по своей специальности.

— Ты, Михайло Потапыч, по инвентарю: ремонт, сохранность и все прочее. Возьмешь с собою еще человек двух. Только гляди, тут у них с этим делом обстоит получше нашего: кузнец на кузнеце, кузнецом погоняет. Копай поглубже, качество проверяй. Тетя Вася пойдет с Сергеем на фермы. Пусть уж они заодно и тягло посмотрят, — так, что ли, Андрей Савельич? Успеете? Ладно. Значит, и конюшни ваши. Действуй, Сергей, смело, не пожалей труда; если найдешь где нечищеного коня, скидай черкеску, бери щетку-гребенку и чисть. Покажи им, как работать надо. Паша останется с нами. Мы с нею и Андреем Савельичем займемся бригадами, семенным фондом и всем остальным. Так? Кто раньше управится — присоединяйтесь к нам.

Из хаты на другой стороне улицы, напротив правления, вышел, застегивая длинную кавалерийскую шинель, председатель колхоза Николай Дядюшкин, родной брат Дядюшкина из «Маяка революции», демобилизованный недавно младший командир.

— Хозяин идет, — сказал Коржов.

— Молодой хозяин, — заметил Капитон Иванович. — Трудно ему здесь приходится. Но он вроде парень не промах. А? Как думаешь, Андрей Савельич, вытянет братуха колхоз?

— Кто его знает, — пожал плечами Андрей Савельич, — как сумеет народ повернуть.

Николай Дядюшкин, широко улыбаясь, поздоровался за руку сначала с братом, потом со всеми остальными.

— Прибыли? Очень хорошо. Давно ждем. Ого, как вас густо, — всем колхозом привалили! Приехали, значит, к нам ума-разума подзанять, поучиться, как надо хозяевать? Прекрасно! Всегда рады помочь людям.

Капитон Иванович обернулся к своим:

— Слыхали? Вот вам и молодой. Тоже с подходом… А что ты думаешь, Коля, — может, и на самом деле придется какой-нибудь опыт перенять. Мы не отказываемся. Бывает. Вот летом ездили наши в «Восход», вернулись — рассказывают: сроду не видали такого дива, как это можно пчелиным медом вместо колесной мази обходиться, а там на практике пришлось повидать. В одной бригаде у них брички целое лето не мазали, а мази и в помине нету. Бригадир узнал, что комиссия приехала, испугался, как бы не догадались брички проверить, выдал ездовым с кухни два кило меду, велел медом помазать да еще приказал: «Если будут спрашивать, почему желтое, говорите — солидол переработанный». Наши так бы, пожалуй, и недоглядели — кухарка их выдала. Сели обедать, она подала вареники с вишнями и говорит: «А подсластить нечем — извиняйте. Держала кувшин меду про всякий случай, да наши шалопуты додумались брички мазать — забрали у меня». Как — брички? Кинулись туда, сняли колесо, пальцем на язык, — верно, мед. Приехали, рассказывают: «Вот такую рационализацию видали».

Дядюшкин-младший, не обижаясь, посмеялся вместе с гостями, похлопал по плечу Капитона Ивановича:

— Валяй, валяй, дядя Капитон! Нам это не вредно.

Хуторская жизнь — вся на виду. Стукачи — небольшой хутор, в нем всего одна улица. Хаты стоят двумя ровными шеренгами, окруженные со всех сторон голой зимней степью, а клуб и правление колхоза — посредине хутора, на пригорке. Отовсюду видно, если кто-нибудь подъезжает к правлению. Минут через десять у машины собралась толпа.