Том 1. От возникновения Руси до правления Князя Ярослава I, 1054 г. - [15]

Существование многих торговых цветущих поселений предполагает обширную торговлю. Главным предметом вывоза с северных берегов Понта и в древности, как теперь, был хлеб, за ним следовала рыба, потом – воск, мед, кожи, меха, шерсть, лошади; рабы, как было сказано выше, составляли также одну из значительных отраслей понтийской торговли. Привоз состоял в выделанных кожах, которые в грубом виде были вывезены отсюда же, в одежде, масле, вине, произведениях искусств.

Мы видели, что, несмотря на столкновение разных народов у берегов понтийских, несмотря на их движения и борьбы, в странах этих во все продолжение так называемой древней истории господствует мертвенное однообразие: сменялись имена народов, но быт их оставался одинаков. Только однажды однообразие этого пустынного мира было нарушено движением исторического народа, походом персидского царя Дария Гистаспа; предания об этом походе любопытны для историка, потому что дают понятие о свойствах страны и народов, в ней обитавших. За 513 лет до р. х. с 700 или 800000 войска и 600 кораблей переправился персидский царь через фракийский Босфор по великолепному мосту в Европу и вступил в Скифию. Скифы не встретили полчищ персидских. но стали удаляться в глубь страны, засыпая на пути колодцы, источники, истребляя всякое произрастание; персы начали кружить за ними. Утомленный бесплодною погонею, Дарий послал сказать скифскому царю: «Странный человек! Зачем ты бежишь все дальше и дальше? Если чувствуешь себя в силах сопротивляться мне, то стой и бейся, если же нет, то остановись, поднеси своему повелителю в дар землю и воду, и вступи с ним в разговор». Скиф отвечал: «Никогда еще ни перед одним человеком не бегал я из страха, не побегу и перед тобою; что делаю я теперь, то привык делать и во время мира, а почему не бьюсь с тобою, тому вот причины: у нас нет ни городов, ни хлебных полей, и потому нам нечего биться с вами из страха, что вы их завоюете или истребите. Но у нас есть отцовские могилы: попробуйте их разорить, так узнаете, будем ли мы с вами биться или нет». Одни кости мертвецов привязывали скифа к земле, и ничего, кроме могил, не оставил он в историческое наследие племенам грядущим. Персы увидали, что зашли в страну могил и обратились назад.

Вторжение персов в Скифию не произвело ничего, кроме ускоренного движения ее обитателей; попытки Митридата возбудить восток, мир варваров, против Рима остались тщетными. Движения из Азии не могли возбудить исторической жизни в странах понтийских, но вот слышится предание о противоположном движении с запада, из Европы, о движении племен, давших стране историю.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Славянское племя. – Его движение. – Венеды Тацита. – Анты и сербы. – Движение славянских племен, по русскому начальному летописцу. – Родовой быт славян. – Города. – Нравы и обычаи. – Гостеприимство. – Обращение с пленными. – Брак. – Погребение. – Жилища. – Образ ведения войны. – Религия. – Финское племя. – Литовское племя. – Ятвяги. – Готское движение. – Гунны. – Авары. – Козары. – Варяги. – Русь.

Славянское племя не помнит о своем приходе из Азии, о вожде, который вывел его оттуда, но оно сохранило предание о своем первоначальном пребывании на берегах Дуная, о движении оттуда на север и потом о вторичном движении на север и восток, вследствие натиска какого-то сильного врага. Это предание заключает в себе факт, не подлежащий никакому сомнению, древнее пребывание славян в придунайских странах оставило ясные следы в местных названиях; сильных врагов у славян на Дунае было много: с запада – кельты, с севера – германцы, с юга – римляне, с востока – азиатские орды; только на северо-восток открыт был свободный путь, только на северо-востоке славянское племя могло найти себе убежище, где, хотя не без сильных препятствий, успело основать государство и укрепить его в уединении, вдалеке от сильных натисков и влияний Запада, до тех пор, пока оно, собравши силы, могло уже без опасения за свою независимость выступить на поприще и обнаружить с своей стороны влияние и на восток и на запад.

Вот это предание о первоначальном месте жительства славян и движениях их, как оно читается у нашего русского летописца: «спустя много времени после вавилонского столпотворения, сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись по земле племена и прозвались своими именами, где которое племя село на каком месте; одни пришли и сели на реке именем Морава и прозвались моравами, другие назвались чехами; а вот тоже славяне – хорваты белые, сербы и хорутане. Когда волхи нашли на славян дунайских, поселились среди них и начали насильничать, то те славяне (т. е. моравы и чехи) двинулись, сели на Висле реке и прозвались ляхами, а от тех ляхов прозвались поляне (поляки), к племени же ляхов принадлежат лутичи, мазовшане и поморяне. Также и эти славяне (т. е. хорваты белые, сербы и хорутане) двинулись и сели по Днепру» и проч. Довольствуясь достоверностью явления, мы не станем входить в исследование вопроса о том, кто был этот могущественный враг, потеснивший славян из подунайских жилищ их. Писатели первого века нашего летосчисления знают славян под именем венедов около Вислы, между племенами сарматскими, финскими и германскими, встречается у них и имя сербов далее к востоку. Краткие указания о быте славян – венедов впервые встречаем у Тацита: Тацит сначала обнаруживает сомнение, к каким племенам причислить венедов, к германским или сарматским? Они много приняли из сарматских нравов, говорит он, потому что как разбойники скитаются по стране, лежащей между певцинами и финнами. Из этих слов мы видим, что в глазах Тацита, венеды были похожи на сарматов суровостию нравов; венеды в первом веке по р. х. отличались воинственным движением – знак еще неустановившейся жизни, недавнего переселения. Нравами венеды показались Тациту похожи на сарматов, но когда он вгляделся внимательнее в их быт, то нашелся принужденным сказать, что скорее их следует отнести к племенам европейским: они, говорит Тацит, строят дома, носят щиты и сражаются пеши, – все это совершенно отлично от сарматов, живущих в кибитке и на лошади. Таким образом, первое достоверное известие о быте славян представляет их нам народом оседлым, резко отличным от кочевников; в первый раз славянин выводится на историческую сцену в виде европейского воина – пеш и со щитом. Писатели следующих веков постоянно упоминают между главными народами Сарматии – венедов, а далее на востоке – сербов. В половине VI века известия о племенах и жилищах славянских становятся несколько точнее: по Иорнанду, многочисленное племя венедов разделялось на два народа – славян, живших от верховья Вислы на восток до Днепра, и антов, которые были сильнее первых и жили в странах припонтийских, от Днепра до Днестра. Прокопий знает также славян и антов, прибавляя, что в древности оба народа были известны под одним общим именем споров, в котором новейшие исследователи не без вероятности видят сербов. Прокопий говорит, что на берегах Азовского моря живут утургуры, а пространство дальше от них к северу занимают бесчисленные народы антов.