Том 1 - [10]

Антона, став женой Мендо, делит с ним не только скромное счастье у семейного очага, но и повседневные заботы, горести и радости крестьянской жизни; их любовь основана на большом взаимном уважении, на близости всех интересов, в том числе и трудовых.

Совсем по-иному складывается жизнь дворянской четы — Леонардо и Эльвиры. Они тоже любят друг друга; Леонардо с удовольствием вспоминает, как ночами простаивал он у решетчатого окна или у дверей дома Эльвиры, обмениваясь с ней любовными записками и страстными взглядами. Он и сейчас продолжает любить ее, но это не мешает ему целыми днями, а иногда и ночами развлекаться вне дома, охотясь или играя в карты. Жена его тем временем терзается от вынужденного безделья, скуки, ревнивых подозрений. Нет в этой обычной дворянской семье ни полного взаимопонимания и слияния всех интересов, ни ощущения прочности и незыблемости счастья, которыми наполнена жизнь их соседей-простолюдинов.

Первое же серьезное испытание со всей очевидностью показывает, насколько более прочными оказываются супружеские узы в семье землепашца. Когда в деревне появляются два кавалера, решившие попытать счастья у Антоны и Эльвиры, добродетельная крестьянка с презрением отвергает ухаживания дона Фернандо, между тем как Эльвира, томимая скукой и ревностью, не прочь развлечься в приятном обществе галантного дона Энрике. И вот спесивый идальго, еще совсем недавно поучавший несколько свысока своего соседа искусству жить, спешит к нему за сочувствием и советом. Благодаря хитроумию и здравому смыслу Мендо мир возвращается в семью дворянина, но Леонардо вынужден признать победу жизненных принципов Мендо, превосходство образа жизни крестьянина.

Умен тот, кто остается дома вместо того, чтобы искать праздных развлечений вне семьи, — таков непосредственный вывод, к которому приходит Леонардо. Но смысл пьесы гораздо шире этого довольно банального заключения. Лопе де Вега, гуманист и демократ, доказывает и другое: вся семейная жизнь крестьянина разумнее, более соответствует «естественным» законам существования. Так победа «умного у себя дома» крестьянина Мендо оказывается вместе с тем и триумфом «естественной» морали над сословными принципами жизни.

С этих же позиций гуманистической морали Лопе де Вега подвергает критике и другие устои феодального общества — принципы патриархально-семейной морали, в частности родительский авторитет при выборе супруга или супруги.

Характеризуя перемены, происходившие в эту эпоху в Западной Европе, Ф. Энгельс писал: «И если право свободного личного выбора бесцеремонно вторглось в сферу церкви и религии, то как могло оно остановиться перед невыносимым притязанием старшего поколения распоряжаться телом, душой, имуществом, счастьем и несчастьем младшего поколения?.. Одним словом, брак по любви был провозглашен правом человека»[7]. Борьба за право молодых героев на брак по любви, столкновение их искреннего чувства с родительской властью в семье, позволявшей отцу или матери выбирать своим детям супруга или супругу, не только не сообразуясь с их чувствами и волей, но нередко и прямо вопреки им, не раз становится в пьесах Лопе де Вега одним из источников драматического действия, а иногда и важнейшей его пружиной. Юные герои, лишь притворно покоряясь отцовской воле, ведут активную борьбу за свои чувства. Влюбленным при этом приходится проявить недюжинную энергию и хитроумие, чтобы обмануть бдительность домашних «аргусов» и завершить свою борьбу победой. Но чего-чего, а уж энергии героям Лопе не занимать! И как бы ни был труден путь к счастью, сколько бы препятствий ни воздвигали на этом пути противники молодых влюбленных, никто из них не останавливается на середине дороги. Какую бы пьесу мы ни взяли — будь то «Мадридское снадобье» («El Асего de Madrid») или «Университетский шут» («El Bobo del colegio»), «Изобретательная влюбленная» («La discreta enamorada») или «Раба своего возлюбленного» («La Esclava de su galán») и многие другие, — в основе ее драматического действия лежит реальный, жизненный конфликт. Писатели-моралисты, мемуаристы тех времен оставили нам немало свидетельств начинавшегося в испанском обществе XVI–XVII веков распада патриархальных семейных связей. В жизни, конечно, победа доставалась молодежи далеко не всегда и не столь безусловно, как в пьесах Лопе де Вега. Испанский драматург, воодушевленный верой в могущество и непреодолимость «естественной» морали своих молодых героев, явно недооценивал силу сопротивления старого, консервативного уклада жизни. Поэтому положительные герои в его пьесах сравнительно легко одерживают победу. Трагический аспект этой борьбы, столь ярко обрисованный Шекспиром в его трагедиях «Ромео и Джульетта» и «Отелло», совершенно отсутствует в пьесах испанского драматурга.

Характерно, что, воспользовавшись в своей комедии «Кастельвинес и Монтесес» («Castelvines у Monteses») тем же источником, что и автор «Ромео и Джульетты», — одной итальянской новеллой, — Лопе де Вега развертывает на этом материале более или менее запутанную, но веселую и благополучно завершающуюся интригу.