Толя Шумов - [3]
— Карашо! Карашо! — поняв, обрадованно закричал офицер. Толя подождал, пока фашист снимал свои сапоги и надевал валенки. Потом, показывая на свои ноги в носках, Толя кивнул на сапоги:
— Давай в обмен!
Фашист захохотал, грубо толкнул Толю в снег и захлопнул дверь. Надо было уходить. Толя сделал вид, что его обидели: плечи задрожали, он заплакал.
Довольный шофёр что-то кричал ему.
«Ничего, ничего, — думал Толя, — привезёшь листовочки, то-то будет».
Семь километров Шумов шёл по снегу. В отряд пришёл ночью. Обо всём, что видел и как снабдил фашиста партизанской литературой, Толя рассказал командиру.
Сведения о появлении новых видов танков были срочно переданы в Москву.
За дерзкую выходку с листовками Иван Николаевич поругал партизана. Это могло стоить жизни.
— Так нельзя рисковать, — говорил Назаров. — Нам каждый партизан дорог. Столько ещё дел предстоит. А ты…
Толя виновато косился на командира, но в глазах его играл озорной огонёк. Юный партизан видел, что Иван Николаевич доволен такой операцией.
Шумов ясно представлял себе, как фашист доставит листовки в свою часть и какой там будет переполох…
— Пусть знают, — горячился Толя, — что есть партизаны, всюду они. И не жить гадам на нашей земле!
— Ну, добре, партизан, добре! Получай новое задание. Поступаешь в распоряжение командира партизанского отряда Василия Фёдоровича Проскунина.
— Почему к Проскунину?
— Бойцы не спрашивают. Такое задание. Запрос на тебя пришёл. Сам бы не пустил тебя, да ты Проскунину нужен. Кстати, мать там увидишь. Небось соскучился?..
И вот Толя в отряде Проскунина.
Новое задание.
Евдокия Степановна, провожая, просит сына:
— Будь осторожен.
— Ну что ты, мама. Не беспокойся. Всё будет хорошо.
И он уходит с группой партизан минировать дороги, взрывать склады боеприпасов, выводить из строя телефонную связь…
С нетерпением каждый раз ждёт его возвращения мать, волнуется: «Вдруг не вернётся… Вдруг что-нибудь случится…»
30 ноября 1941 года Толя ушёл в разведку в село Осташёво, где он должен был встретиться с разведчицей Шурой Вороновой. Ночью он постучал в дом к Вишняковым.
— Кто здесь? — спросил за дверью Витя Вишняков.
— Я, — ответил знакомый голос.
— Шум, уходи, — сказал Витя. — Тебе нельзя быть в Осташёве, тебя ищет полицай Кириллин и целый отряд гестаповцев. У нас уже были.
— Витя, я не могу уйти, мне нужно переночевать.
— Толя, прошу для дела, уходи!
— Ладно, — соглашается Толя.
«Как быть? Уходить из села? Но задание?!»
Толя решил постучаться к Гордеевым. В сенях показалась мать Вовки Гордеева.
— Переночевать можно? Немцев нет?
Она пропустила Толю в сени.
— Вчера заходили полицаи, устроили попойку… Еле-еле убрались.
В избе пахло винным перегаром.
Женщина постелила Толе на печке. Спалось неспокойно. С улицы доносились выкрики немецких часовых, одиночные выстрелы…
Чуть рассвело, Толя ушёл из Осташёва.
Неожиданно на дороге показались сани. Когда сани приблизились, Толя увидел, что в них полицаи.
«Что делать? Бежать? — подумал Толя. — Убьют. По такому снегу не убежишь. До леса далеко»…
Сани остановились.
— Эй, ты! — крикнул один из них. — Ну-ка, подойди сюда!
Толя решил подойти.
— Куда идёшь?
— В деревню.
— Что ты там забыл?
— Я ищу мать.
— Привет, приятель, — Толя узнал голос полицая Кириллина, — садись, подвезём! Наконец-то сам пожаловал… — Кириллин пьяно рассмеялся. — Я за тобой уже месяц гонюсь. Устал ходить пешком? Садись! Садись, говорю!
Толя сел. Кириллин протянул ему вожжи и, усмехаясь, сказал: — Будь любезен, отвези сам себя в гестапо. А мы покараулим тебя.
За столом сидел тот офицер, у которого Толя выкрал полевую сумку и пистолет. От неожиданности Толя вздрогнул.
— А-а! Старые знакомые, — сказал немец, вставая из-за стола. — Я как раз хотел вернуть тебе небольшой должок.
Он ударил Толю кулаком наотмашь. Толя отлетел к двери, где его подхватили два здоровенных эсэсовца и швырнули обратно к столу.
Перед глазами Толи стоял туман, во рту появился солоноватый привкус крови. Как во сне доносились до него приторно-ласковые слова офицера:
— Ты нам всё расскажешь, и мы отпустим тебя…
Офицер кивнул стоящим у двери верзилам. На Толю обрушились удары. Он потерял сознание…
Когда это было? Давно-давно. Над селом появилась туча… Вокруг необыкновенно тихо… В саду сильно пахли цветы. Толя сидел у окна и ждал своих шмелей…
— Мама, как ты думаешь, прилетят мои шмели?
— Не знаю, Толя. Они могут спрятаться от дождя и в дупле…
Но едва упали первые капли дождя, три шмеля с тяжёлым гуденьем опустились на подоконник. А четвёртого не было. Но наконец и последний шмель тяжело опустился на подоконник. Кто-то ему повредил крыло. Шмель-инвалид Неуклюже полез в свой домик.
Толя высунулся из окна и подставил лицо дождю. «Как приятно».
Но нет, это не дождь. Это офицер плеснул ему в лицо водой.
— Какой упрямый мальчик, — сказал он, наклоняясь к Толе.
И вдруг жёстко:
— Фамилия?
Толя молчал.
— Шумов?
Молчание.
— Зачем шёл в Осташёво?
— Ищу мать.
— Врёшь! — заорал фашист.
Толя улыбнулся: «Ишь ты, гадина, правды захотел».
— Покажешь, где партизанский отряд, мы тебя отпустим. Ну, говори!
Толя молчал.
Страшный удар сбил его с ног.
— Ну, карашо! Ты у меня заговоришь! — офицер кивнул солдатам.
