Толлеус. Учитель – ученик - [84]

И вытягивать ауру в тонкий хлыст – тоже очень интересный навык. Оболиус и до того уже что-то умел: вытягивать аурный щуп и даже управлять им у него получалось, пусть совсем не так ловко и далеко, как у вселившегося чародея. Только юный искусник даже не подозревал, что его аура способна воздействовать не только на другие ауры, но и на материальные объекты. Эдак можно стукнуть обидчика на расстоянии, внешне совершенно не двигаясь. Здорово! Это как «Железные братья» в Широтоне во время своего выступления. Они, кстати, умели не только это. Мастера вообще пользоваться аурным отростком, точно дополнительной рукой. И даже не одной.

Получается, что те бойцы не такие уж особенные и парень тоже так сумеет? Гласус дал почувствовать, как это делается, Оболиус запомнил и, конечно, стал пробовать.

Чтобы таким способом уронить со стола желудь, ауру приходилось концентрировать, а в таком виде напряжением всех сил получалось только вытягивать один тупой конус в нужном направлении. Эх, лиха беда – начало! Рыжий мальчишка в некоторых вопросах был очень упертым и не боялся трудностей. Это когда совсем ничего не получается, даже намека, – тогда да, руки опускаются, а если есть результат, то тренируйся и тренируйся, совершенствуйся и совершенствуйся.

Вот Оболиус и занялся. Единственное, что оставалось в приоритете, – это задания Толлеуса, потому что их он выдавал исправно, также регулярно проверял, а за нерадивость следовало наказание.

Даже сейчас, ведя прием болезных, коих всегда было много, подросток между делом занимался разработкой недостающего фрагмента для плетения, которое должно создавать сразу несколько светляков в определенных точках, когда человек оказывался рядом с любым из них, и перекрывать поступление маны, лишь только человек удалялся. Искусник озаботился-таки созданием комфортного освещения в замке, но решил заняться этим не самостоятельно, а привлек Оболиуса, которому так и так нужно было осваивать работу с механизмами срабатывания по условию.

Скрипнула дверь, чей-то приглушенный голос что-то спросил, раздраженный голос Трошки ответил. Ученик искусника сообразил, что опять идут по его душу.

Хозяйке дома это бесконечное паломничество жителей деревни безумно надоело, хотя постояльцы деньги платили исправно. Толлеус говорил, что надо бы какую-нибудь избушку в деревне приобрести в собственность, но до реализации планов пока дело не дошло. Поэтому Оболиус квартировал на прежнем месте, куда они с учителем переехали после пожара у Финны.

Тяжелые шаги, и вот уже скрипит, отворяясь, дверь в комнату юного искусника. Он поднял взгляд – на пороге стоят здоровенный мужик с короткой черной бородой и такими же черными пронзительными глазами, сверкающими из-под кустистых бровей. Этого человека парень в деревне еще не видел.

– Это ты, стало быть, тут целительствуешь? – вместо положенного приветствия грубовато начал незнакомец.

Оболиус, уже привыкший к вежливому, иногда даже заискивающему обращению, недовольно насупился, но сдержался. Впрочем, вместо дежурного ответа: «И вам доброго дня, что у вас приключилось?» – нагловато ответил:

– Ага, – и отвернулся к окну.

В следующий момент он очень пожалел, что утратил выработанную годами бдительность и расслабился, потому что мужик буквально в два шага пересек помещение и пребольно схватил Оболиуса за ухо, заставив вскрикнуть.

– Так вот, мелкий засранец! Я – целитель Секач! Я и другие ведьмы работаем тут. А о тебе я чтобы больше не слышал. Все понял?

Сердце парня привычно рухнуло в пятки, что немедленно отразилось на его лице, но уже в следующую секунду откуда-то из живота поднялась волна праведного гнева. Конечно, ведьма – это серьезно, но это и близко не чародей, а себя олитонец самоуверенно причислял к искусникам, которые по силе ровнялись чародеям. В общем, этот мужик должен поплатиться за свое заблуждение.

Робость перед взрослыми тоже в последнее время почти сошла на нет. Началось это еще в Широтоне, когда он один справился с вооруженным стражником, а потом еще было много всего, что заставляло верить в себя и собственные силы.

Нити – простейшее и самое привычное средство нападения и защиты для Оболиуса – сейчас же удавкой легли на горло здоровяка. Тот от неожиданности хэкнул и выпустил ухо. Правда, к ногам пацана беспомощной кучей не повалился, а сверкнул аурой и разорвал нить. А потом что-то сделал, и к олитонцу метнулось видимое только в истинном зрении темное пятно. Инстинктивно горе-лекарь закрылся руками, благодаря чему сгусток тьмы угодил в правую кисть. Жуткая боль, сравнимая с одновременным укусом десятка ос, пронзила всю конечность. Рыжий мальчишка рухнул на лавку, благо возле нее и стоял, после чего, заливаясь слезами, остервенело принялся пеленать врага своими нитями, еще и еще. Нити были самые простые, какие он использовал и до этого, но их было много – Секач не умел, подобно Гласусу, мгновенно срывать их разом, поэтому тратил какое-то время на каждую – парень справлялся быстрее.

От следующего темного сгустка Оболиус попросту увернулся, рухнув на пол, – пятно прилипло к стене за ним, да так и повисло.