Толлеус. Учитель – ученик - [52]

Пройдя по коридору, чародей вышел на балкон и крикнул оттуда людям внизу, что угрозы нет и можно подниматься. После этого поспешил скрыться в здании, пока Сервантес не успел приказать ему спуститься, чтобы сопроводить уважаемую комиссию. Вернувшись чуть назад и спустившись по лестнице, чародей уселся в глубокое кресло с высокой спинкой и приготовился ждать: он готов был ждать хоть всю ночь, но не стал бы выходить во двор. Это была месть – пусть трусы помнутся у входа, набираясь решимости пройти по его следам. Пусть, боязливо шагая, пройдут всеми лестницами и коридорами, вздрагивая от каждого мышиного шороха, пугаясь каждой колеблющейся тени, отбрасываемой неровным светом факела, вскрикивая от каждого прикосновения мухи или паутины к своему лицу. На самом деле в доме нет ни мышей, ни паутины – это Ренки по дороге подготовил несколько малюсеньких проклятий. Когда они сработают, людям на мгновение что-то померещится. Ну и, конечно, персональный подарок для Сервантеса – офицер споткнется и упадет на кучу разлагающихся волчьих останков. Так что зря сослуживцы сказали, что у него нет выдумки!

Ренки с помощью наблюдательного конструкта следил за передвижениями людей и получал искреннее удовольствие, наслаждаясь своей местью. На самом деле все было совсем не так красочно, как рисовалось в воображении. Откровенно пугался только казначей: остальные были людьми служивыми, да и Ренки, готовя проклятия, очень старался не переборщить. Ему совсем не хотелось, чтобы все с криками ужаса бросились обратно и, вскочив на лошадей, умчались в Боротон, бросив его здесь одного.

Все-таки невольные жертвы чародея поднимались долго. Он успел продрогнуть: в доме было холодно, а теплый плащ остался приторочен к седлу лошади. Но все когда-нибудь кончается, закончилось и ожидание. Поднявшись на ноги, Ренки, пряча ухмылку, доложил о своих исследованиях и показал пальцем на запретную комнату.

Сервантес, играя желваками, распорядился распечатать дверь, после чего все с интересом осмотрели чародейские покои через порог. Даже охранники тянули шеи, заглядывая через плечо офицеру.

Мумия старика отчего-то вызвала у Ренки дрожь. Это не был страх – мертвецов он по работе видел часто и не боялся. Просто этот труп напомнил ему о реальной угрозе для любого, кто рискует изучать чародейство. Ведь гибель при неудачном эксперименте настигала его собратьев по цеху гораздо чаще, чем смерть от старости или по иной причине. Иногда Ренки казалось, что безумие и мученическая смерть – слишком высокая цена за могущество.

– Совсем никак не войти? – на всякий случай еще раз спросил офицер, задумчиво глядя на шкаф с пергаментами.

Чародей отрицательно покачал головой.

– Может, хотя бы покойного вытащим?

Ренки фыркнул от тупости офицера, который никак не понимал, что заходить нельзя, но Сервантес продолжил фразу:

– Накинем веревку и вытянем сюда?

– Ни к чему, мой дорогой, совершенно ни к чему издеваться над усопшим, – подал голос казначей. – Доложим в городе, мэр разберется. Может, – легкий поклон в сторону чародея, – вызовет коллег нашего уважаемого Ренки.

Офицер скривился, но промолчал.

Осмотр продолжался. Разрушенные сундуки у стены и следы на пыльном полу свидетельствовали, что не так давно здесь побывали и похозяйничали какие-то люди.

– Смотрите, следы! Здесь кто-то был! – воскликнул Мильди.

Ренки счел эту реплику камнем в свой огород и хотел огрызнуться, но не успел ничего ответить – за него неожиданно заступился офицер:

– Это искусник.

Казначей переглянулся с охранниками, но никто не стал спрашивать, откуда Сервантес знает это. Ренки же нахмурился: если об Искусстве в доме было известно заранее, то логичным было бы присутствие в их группе не муниципала, а чародея из «Недремлющего Ока». И, похоже, ллэр Сервантес как раз из этой организации. Впрочем, сказал он совсем другое.

– Это не даймоны, – уверенно заявил он.

Офицер согласно кивнул. Больше вопросов не последовало.

Дольше толпиться в коридоре не было смысла. Тут же, не сходя с места, казначеем был составлен акт осмотра здания, который завизировал Ренки в качестве представителя муниципалитета и Сервантес в качестве простого свидетеля. К сожалению, ознакомиться с бумагами покойного на предмет поиска завещания не представлялось возможным, поэтому комиссия завершила свою работу и можно было возвращаться в Боротон.

Конечно же никто на ночь глядя не стал отправляться в обратный путь. Наоборот, убедившись в безопасности строения, маленький отряд принялся ужинать прихваченными с собой запасами, после чего члены комиссии начали устраиваться на ночлег, а охранники отправились вниз – заняться лошадьми и убрать куда-нибудь подальше тухлятину от входа.

Несмотря на то что на третьем этаже хватало комнат, чтобы каждый мог расположиться отдельно, Сервантес решил спать в зале с камином и в приказном порядке велел охранникам и чародею обеспечить защиту «лагеря», подразумевая под лагерем себя. Само собой, Мильди тоже остался здесь. Впрочем, все эти меры предосторожности были надуманными и служили скорее данью военной привычке офицера. Даже оба охранника, в прошлом тоже служивые люди, не стали роптать, хотя им предстояло посменно нести караул.