Толковый словарь по аналитической психологии - [36]

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СНОВИДЕНИЙ (Interpretation of Dreams; Traumdeutung) — толкование.

Обращаясь к юнговскому методу интерпретации сновидений, можно выделить следующие положения:

«1) интерпретация должна привнести нечто новое в сознание, но не повторяться и не морализировать. Только обнаруживая незнакомое, неожиданное или чуждое содержание, интерпретация может уловить компенсаторно-психологическое намерение процесса сновидения (см. компенсация);

2) интерпретация должна принимать во внимание личный контекст жизни сновидца и его психобиографический опыт. Эти факторы наряду с влиянием его социального окружения (которое иногда называют коллективным сознанием) выявляются путем ассоциации (см. коллективное);

3) символическое содержание сна — вне зависимости от его сюжета — становится более ценным, если сравнивается с типичными культурными, историческими, мифологическими мотивами. Они обогащают личный контекст сна и связывают его с „коллективным бессознательным“. Подобные сравнения подразумевают трудоемкую работу по амплификации;

4) интерпретаторам дается совет „оставаться верными образу сна“, держаться как можно ближе к содержанию сновидения. Ассоциация и амплификация рассматриваются как способы придания изначальному образу большей живости, значения и доступности. Тем не менее образ сна принадлежит самому сновидцу, и его следует соотносить с его собственной психологической жизнью;

5) основной критерий „плодотворности“ интерпретации — делает ли она возможным сдвиг в позиции сознания сновидца» (КСАП, с. 68).

ИНТРОВЕРСИЯ (Introversion) — способ психологической ориентации, в котором движение энергии осуществляется по направлению к внутреннему миру (ср. экстраверсия).

«Интроверсией называется обращение либидо вовнутрь. Этим выражается негативное отношение субъекта к объекту. Интерес не направляется на объект, но отходит от него назад на субъекта. Человек с интровертной установкой думает, чувствует и действует таким способом, который явственно обнаруживает, что мотивирующая сила принадлежит прежде всего субъекту, тогда как объекту принадлежит самое большее вторичное значение. Интроверсия может иметь более интеллектуальный и более чувствующий характер, точно так же она может быть отмечена интуицией или ощущением. Интроверсия активна, когда субъект желает известного замыкания от объекта, она пассивна, когда субъект не в состоянии вновь обратно направить на объект тот поток либидо, который струится от объекта назад, на него. Если интроверсия привычна, то говорят об интровертном типе» (ПТ, пар. 730).

«Он постоянно должен доказывать, что все, что он делает, основывается на его собственных решениях и убеждениях и никогда не зависит от влияния других, желания кому-то понравиться или снискать расположение какого-то лица или мнения» (ПТ, пар. 893).

Интровертное сознание может прекрасно осознавать внешние обстоятельства, но оно не мотивируется ими, не принимает их в расчет. «Отъявленный» интроверт реагирует прежде всего на внутренние впечатления.

«Интроверт не столь доступен, он как бы находится в постоянном отступлении перед объектом, пасует перед ним. Он держится в отдалении от внешних событий, не вступая во взаимосвязь с ними, и проявляет отчетливое негативное отношение к обществу, как только оказывается среди изрядного количества людей. В больших компаниях он чувствует себя одиноким и потерянным. Чем гуще толпа, тем сильнее нарастает его сопротивление. По крайней мере, он не „с ней“ и не испытывает любви к сборищам энтузиастов. Его нельзя отнести к разряду общительных людей. То, что он делает, он делает своим собственным образом, загораживаясь от влияний со стороны. Такой человек имеет обыкновение выглядеть неловким, неуклюжим, зачастую кажущимся сдержанным, и так уж водится, что либо по причине некоторой бесцеремонности манеры или же из-за своей мрачной недоступности, или чего-либо совершенного некстати, он невольно наносит людям обиду. Свои лучшие качества он приберегает для самого себя и вообще делает все возможное, чтобы умолчать о них. Он легко делается недоверчивым, своевольным, часто страдает от неполноценности своих чувств и по этой причине является также завистливым. Его способность постигать объект осуществляется благодаря не страху, но тому факту, что объект кажется ему негативным, требующим к себе внимания, непреодолимым или даже угрожающим. Поэтому он подозревает всех во „всех смертных грехах“, все время боится оказаться в дураках, так что обычно оказывается очень обидчивым и раздражительным. Он окружает себя колючей проволокой затруднений настолько плотно и непроницаемо, что, в конце концов, сам же предпочитает делать что-то, чем отсиживаться за ней. Он противостоит миру тщательно разработанной оборонительной системой, составленной из скрупулезности, педантичности, умеренности и бережливости, предусмотрительности, „высокогубой“ правильности и честности, болезненной совестливости, вежливости и открытого недоверия. В его картине мира мало розовых красок, поскольку он сверхкритичен и в любом супе обнаружит волос. В обычных условиях он пессимистичен и обеспокоен, потому что мир и человеческие существа не добры ни на йоту и стремятся сокрушить его, так что он никогда не чувствует себя принятым и обласканным ими. Но он и сам также не приемлет этого мира, во всяком случае не до конца, не вполне, поскольку вначале все должно быть им осмыслено и обсуждено согласно собственным критическим стандартам. В конечном итоге принимаются только те вещи, из которых, по различным субъективным причинам, он может извлечь собственную выгоду» (ПТ, пар. 976).