Только вперед - [67]

Где теперь местные жители? Где Аня? Ведь она работала после окончания института в лужском техникуме. Леониду тотчас представилось милое, насмешливое лицо Ани. Жива ли она? Куда ушла из горящей Луги?

…Леонид покачал головой, улегся поудобнее на колючих еловых ветвях.

Ему вспомнились гремящие трибуны бассейна в тот вечер, когда он поставил свой третий мировой рекорд. Это было совсем недавно. Полтора месяца прошло с тех пор, всего полтора месяца!

И вот сегодня, третьего августа сорок первого года, он лежит с группой разведчиков в болоте, неподалеку от русского села, занятого врагами.

Как круто, как трагически изменилась жизнь страны и его жизнь!

«Даже трудно поверить: совсем еще недавно я так любовно вел счет своим рекордам, — подумал Леонид. — Девятнадцать всесоюзных и три мировых. Как я гордился ими! А теперь, — он жестко усмехнулся. — Тоже веду счет… Убитым гитлеровцам! Девятнадцать солдат уничтожил и двух немецких офицеров…»

Он покачал головой, закрыл глаза.

Начал моросить мелкий, противный дождь. Разведчики и без того были мокрые, а теперь на них не осталось ни одной сухой нитки.

— Товарищ командир, танки! — шепотом доложил Мозжухин.

Кочетов перевернулся со спины на грудь и посмотрел на дорогу. По ней, приближаясь к лесу, шли шесть тяжелых машин. Грохота не было слышно, — ветер относил его в противоположную сторону.

— К Ленинграду рвутся, сволочи! — с ненавистью сказал Федя.

Внезапно из-за леса, почти касаясь крыльями вершин сосен, вынырнуло звено советских бомбардировщиков. Самолеты стремительно пронеслись над дорогой, сбрасывая бомбы.

К небу взмыли огромные столбы земли. Передний танк, как игрушечный волчок, завертелся на месте, лязгая порванными гусеницами; задний танк, окутанный дымом, повалился на бок с развороченной башней. Остальные пытались обойти своего подбитого вожака, но самолеты быстро повернули, совершили еще два боевых захода и улетели.

«Точная работа!» — восхищенно переглянулись разведчики.

В селе поднялась суматоха. Разведчики видели, как засуетились зеленые фигурки. По дороге к лесу помчалась группа мотоциклистов. Минут через десять из-за горизонта по направлению к реке пронеслось двенадцать вражеских самолетов.

— Поздно, поздно, голубчики! Даром бензин жжете! — шептал Федя.

Вскоре все стихло. Леонид опять лег на спину, и незаметно мысли его снова вернулись к недавнему прошлому.

«Сколько же времени я воюю?»

Двадцать второго июня, в первый же день войны, он попросил послать его на фронт. В длинных институтских коридорах толпились студенты: боксеры и лыжники, бегуны и пловцы, футболисты, конькобежцы, метатели, прыгуны. Запись добровольцев шла в парткоме. Здесь формировались отряды спортсменов, которые можно бросить на самые трудные операции, требующие выносливости, силы, закалки и упорства.

И сейчас, лежа на кочке в гнилом болоте, Леонид не мог не улыбнуться, вспомнив, как секретарь партийной организации Николай Александрович Гаев советовал ему не спешить на фронт.

— У нас не так много мировых рекордсменов! — убеждал он Кочетова.

— Сейчас не до рекордов! — хмуро отвечал Леонид.

— Ты нужен здесь. Будешь обучать бойцов плаванию…

— Не могу я сидеть в тылу! — сердился Кочетов.

Гаев зачислил его в третью роту.

Выходя из парткома, Леонид столкнулся с Иваном Сергеевичем. Тренер тоже спешил записаться в отряд спортсменов-добровольцев.

— Буду и на фронте командовать тобой! — лихо подкрутив усы, сказал он Кочетову. — Никуда тебе от меня не скрыться!

— А может, наоборот: я буду вашим начальником! — улыбнулся Кочетов.

Так и вышло. Леонид всего две недели был бойцом. А потом, когда погиб сержант Евстигнеев, Кочетова, прошедшего военную подготовку в институте и на учебных сборах, назначили вместо Евстигнеева помощником командира взвода разведчиков. А Галузин остался рядовым.

Леонид сорвал травинку и сунул ее в рот. Края у стебелька были острые, больно царапнули губу.

«Да, это было двадцать второго июня…» — подумал Леонид.

Но на фронт их послали позже, в начале июля.

«А сегодня — третье августа! Ровно месяц я воюю», — подсчитал Леонид.

Всего только месяц, а сколько раз ходил он за это время в атаки!

Враги рвались к Ленинграду. Под Новгородом и Псковом шли непрерывные тяжелые бои. Наши войска медленно отходили, сражаясь за каждую речку, каждый бугорок родной земли. Контратаки следовали одна за другой.

Казалось, Леонид не знал усталости. Днем он участвовал в боях, а ночью со своими разведчиками уходил в тыл врага. Весь его взвод состоял из физкультурников — неутомимых, сильных, смелых людей.

…Кочетов оторвался от воспоминаний, взял бинокль и стал наблюдать за селом.

Было уже далеко за полдень. Солнце, наконец, выглянуло из-за облаков. Разведчикам, лежавшим в холодном болоте, стало немного теплее.

— Костиков, смени Мозжухина! — взглянув на часы, приказал Леонид.

Мозжухин передал Феде бинокль и отполз к командиру. Он доложил обстановку: возле леса стоят две замаскированные тяжелые батареи, на окраине села обнаружено шестнадцать танков, скрывающихся в тени от домов. А в самом селе, судя по черным мундирам и зеленым френчам солдат, стоят две части — эсэсовцы и танкисты.