Только вперед! До самого полного! - [29]

Шрифт
Интервал

— Напоминаю, годочков восемь мне тогда было… Когда мальчонка в таком возрасте, иные родители и показывать-то ему топор боятся. А дед дал мне его, велел дерево срубить и сам ушел. Правда, на колени у того дерева поставил… Конечно, намаялся я, даже наревелся, пока свалил то деревцо… Но соль не в этом! Спрашивается, почему у того деревца дед поставил меня на колени? Исключительно для того, чтобы я, мальчонка-несмышленыш, тем топором нечаянно ногу себе не повредил.

Снова басовито и несколько раз ухнули залпами форты Кронштадта. И снова тишина. Тревожная, густая.

— Почему вы именно этот случай из своей жизни рассказали нам? — наконец спросил человек в штатском.

— Просто так.

— Прошу быть честным до конца.

И тогда Максим сказал, глядя прямо в глаза этого незнакомого человека, к которому почему-то уже проникся большим доверием, чем к капитану Гаврикову:

— В последние месяцы я не раз вспоминал деда и его этот предметный урок… А теперь мне не топор, теперь мне человеческие жизни вручены.

— Ты что, очумел? — заерзал капитан Гавриков. — Тебя специально учили, а ты…

— Помолчите, капитан, давайте лучше вместе подумаем над тем, что от него услышали, — по-прежнему спокойно сказал человек в штатском и вновь потянулся за папиросой.

Он же и продолжил после длительной паузы:

— Думаю, что понял вас… Вы не плачетесь, не жалуетесь… Вы просто сожалеете, что вас назначили командиром взвода, а соответствующим образом подготовить не успели?

— Так точно, — официальным тоном и без малейшего колебания ответил Максим.

— Неужели не понимаешь, что война… — опять было полез в разговор капитан Гавриков, но человек в штатском коснулся пальцем рукава его кителя и заговорил:

— Не война, а обстановка, сложившаяся на фронтах, лишила наше командование возможности сделать многое из того, что намечалось, даже планировалось. Думаете, от хорошей жизни командование лейтенантов и других флотских командиров поснимало с кораблей и направило воевать на сухопутный фронт? Думаете, у командования сердце спокойно бьется, когда становится известно, что в такой-то дивизии в окопах сидят танкисты и даже летчики?.. Вот и я сейчас хочу сделать вам предложение, послать вас на задание, к которому вы фактически не готовились специально.

Максим подобрался на табуретке, теперь для него не существовало ничего и никого, кроме этого человека в штатском, так устало глядевшего на основание керосиновой лампы.

— Скажите, вы помните те населенные пункты, хутора и просто местность, где шли тогда с проводником-эстонцем? Тех людей, которые помогали вам в пути?

Он, Максим, вроде бы помнил, если и не все, то многое; а что касается людей — они и сегодня стоят у него перед глазами. Но решил, что в данном случае лучше промолчать, чтобы ненароком зря не обнадежить хорошего человека.

— Поймите меня правильно: нам очень важно связаться со всеми теми людьми. А их в лицо знаете только вы. И они вас знают… Сию минуту я не требую от вас окончательного ответа, сейчас мне нужно знать лишь одно: если потребуется, согласны ли вы еще раз пройти тем путем и попытаться встретиться со всеми теми людьми?.. Я жду.

— Если надо, то надо, — ответил Максим и вздохнул.

И еще около часа они просидели в землянке, горячим чаем запивая разговоры о положении на фронтах, в осажденном Ленинграде и вообще в прифронтовых и даже тыловых городах. Во время этого непринужденного разговора, улучив момент, Максим и ввернул вопрос о «поверяющих». Ответил капитан Гавриков:

— В тот день штаб армии поверяющих не посылал.

Только это и было сказано, однако Максим понял, что задержаны его матросами именно те, кого и следовало.

Когда уже уходил, человек в штатском, так и не назвавший Максиму не только своего звания или должности, но даже и имени-отчества, сказал, задержав его руку в своей:

— Надеюсь, предупреждать не нужно, что решение командованием еще не принято?

В землянке, изрядно чадя, горела только керосиновая лампа, казалось бы — много ли от нее света, но, выйдя на морозный воздух, Максим какое-то время был вынужден постоять, чтобы дать глазам возможность пообвыкнуть. Еще не вполне освоился с обступившей его темнотой, а к нему уже шагнули два человека в белых маскировочных халатах; казалось, они поднялись из соседнего сугроба. Максим еще только зафиксировал их появление, еще не принял какого-либо решения, а один из них уже сказал голосом Одуванчика:

— Ну как, товарищ лейтенант, порядок?

И сразу будто опал пронизывающий до костей ветер с залива, сразу будто ослабел мороз. Но ответил ворчливо;

— Почему здесь торчите? Думаете, без вас дорогу во взвод не найду?

Матросы промолчали: они поняли, что настроение у лейтенанта нормальное, и, переглянувшись, молча зашагали за ним по узенькой тропинке, которая вилась между когда-то высоких сосен, а теперь — обугленных и расщепленных обломков стволов.

Над немецкими окопами через каждые пять минут взвивалась очередная ракета. Туда, где эти ракеты сейчас заливали снег мертвящим светом, и вела тропинка, на которой кое-где угадывались кровавые наледи.

7

Последние две ночи фашистские вояки почему-то явно нервничали: и осветительных ракет не жалели, и порой такой орудийный и минометный огонь открывали, что после окончания его еще долгое время уши были словно ватой забиты, а земля под ногами покачивалась, даже будто вздрагивала. Лишь перед самым рассветом вражеский огонь сникал и морякам удавалось забыться тяжелым, тревожным сном. Поэтому и не объявляли подъема в час, установленный распорядком дня, поэтому Максим мысленно и выругался, когда дверь землянки вдруг распахнулась во всю ширь и Рита звонко и восторженно прокричала:


Еще от автора Олег Константинович Селянкин
Есть так держать!

Писатель-фронтовик Олег Константинович Селянкин рассказывает в этой книге о мужестве защитников осажденного Ленинграда, о героизме матросов, сражавшихся с врагом на Волге, о подвиге юных участников Великой Отечественной войны. Судьба юнги Вити Орехова — это отражение сотен и сотен судеб таких же мальчишек, в жизнь которых жестоко ворвалась война. Найти свое место в бою с врагом Вите помогли старшие товарищи. Их поколению принадлежит и автор.


Они стояли насмерть

Автор романа «Школа победителей» Олег Константинович Селянкин родился в 1917 году в гор. Тюмени. Среднее образование получил в гор. Чусовом.Окончил высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. В Великой Отечественной войне участвовал с лета 1941 года. Был командиром роты морской пехоты на Ленинградском фронте, дивизионным и флагманским минером в Волжской флотилии и командиром дивизиона в Днепровской флотилии. Награжден двумя орденами Красной Звезды, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени и медалями.Писать начал в 1946 году.


Вперед, гвардия!

Автор романа «Школа победителей» Олег Константинович Селянкин родился в 1917 году в гор. Тюмени. Среднее образование получил в гор. Чусовом.Окончил высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. В Великой Отечественной войне участвовал с лета 1941 года. Был командиром роты морской пехоты на Ленинградском фронте, дивизионным и флагманским минером в Волжской флотилии и командиром дивизиона в Днепровской флотилии. Награжден двумя орденами Красной Звезды, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени и медалями.


Костры партизанские. Книга 1

Заслуженный работник культуры РСФСР писатель-фронтовик Олег Константинович Селянкин родился в 1917 году. После окончания десятилетки в городе Чусовом Пермской области поступил в Ленинградское Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.С первых дней Великой Отечественной войны О. Селянкин — на фронте. Участвовал в боях при обороне Ленинграда, под Сталинградом, на Днепре, в Польше и Германии. События тех лет он отразил впоследствии в своих книгах «Школа победителей», «На румбе — морская пехота», «Когда труба зовет», «О друзьях-товарищах», «На пути к победе» и других.Награжден многими боевыми орденами и медалями.Роман в двух книгах «Костры партизанские» рассказывает о партизанском движении в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.


Жизнь, она и есть жизнь...

Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.


Нервы шалят...

Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.


Рекомендуем почитать
Моя война

В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.


Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.