Только ты - [32]

Щетка замерла возле бочонка на спине мышастой. Кобыла заржала и ткнулась в хозяина мордой, требуя, чтобы он возобновил чистку.

— Она умная и энергичная, — сказал Калеб и негромко засмеялся. — С нею не соскучишься, это верно.

— С мышастой? Так, может, я использую ее в качестве вьючной лошади, а одного Длинногривого отдам Еве?

На лице Калеба вспыхнула улыбка.

— Она даст сто очков вперед многим мужчинам, но тебе она хорошая пара.

— Я больше люблю свою Любимицу.

Калеб хмыкнул.

— Я тоже думал, что две мои лошади — мои наилучшие друзья. Но с появлением Виллоу я понял, что…

— Ева не Виллоу, — холодно перебил Рено.

— Вот-вот, парень, ты все продолжаешь сопротивляться этому шелковому аркану.

Рено приглушенно сказал что-то не очень благочестивое.

— Сопротивление не приведет к добру, — возразил Калеб, — но мужчина ничего не стоит, если он сдается без борьбы.

Прошипев проклятье, Рено повернулся лицом к Калебу.

— Меня нужно выпороть за то, что я привел Еву в дом сестры, — резко произнес он.

По спине Евы пробежал холодок. Она знала, что Рено после этого скажет. Она не желала этого слышать.

Но еще меньше Еве хотелось, чтобы ее уличили в том, что она подслушивает. Она стала медленно отступать назад, молясь о том, чтобы каким-нибудь неосторожным звуком не выдать себя.

— Ты спрашивал меня, как я встретил Еву… Я уклонился от ответа, — начал Рено. — Сейчас я не буду уклоняться.

— Рад это слышать.

— Так вот: я встретил ее в салуне Каньон-Сити.

Улыбка у Калеба исчезла.

— Что?

— То, что слышал… Она сдавала карты в „Золотой пыли“. За столом были Слейтер и головорез по имени Рейли Кинг.

Рено замолчал, обошел мышастую и начал скрести ее щеткой.

— И? — напомнил Калеб.

— И я взял карты в руки…

После этого было слышно только шуршание щетки. Затем раздалось далекое мычанье коров, поскольку заря постепенно гасила звезды на небе.

— Продолжай, я слушаю, — проговорил наконец Калеб.

— Она сдавала из-под низа колоды и вообще жульничала…

Калеб ждал продолжения.

Рено молчал.

— Господи, это ведь как зуб вырвать! Выплюнь ты все сразу! — воскликнул Калеб.

— Ты ведь уже знаешь.

— Да ни черта я не знаю. Я знаю тебя, Рено. Ты не приведешь шлюху в дом сестры.

— Я сказал, что она жульничала в картах, но не сказал, что она раздевалась перед мужчинами.

Последовала напряженная тишина, которую нарушил Рено, вытряхивая попону.

— Выкладывай, — решительно потребовал Калеб.

— Когда пришел черед Евы сдавать, она сдала мне такие карты, что прикуп был не нужен.

Калеб тихонько присвистнул.

— Когда Рейли схватился за оружие, я опрокинул на него стол. Ева схватила банк и убежала через заднюю дверь, а мне пришлось разбираться с Рейли и Слейтером.

— Подружка Горбатого Медведя не говорила, что Слейтер убит. Речь шла только о Рейли Кинге и Стимере.

— Слейтер не полез на рожон. Полезли эти двое.

Покачивая головой, Калеб сказал:

— Будь я проклят, но Ева никак не похожа на девчонку из салуна.

— Она шулерша и воришка, и она подставила меня под пулю.

— Если бы кто-то другой сказал мне это, я бы назвал его лжецом.

Рено без предупреждения повернулся и посмотрел в темноту.

— Скажи ему, девушка из салуна.

Ева застыла на месте. После мучительной борьбы с собой она подавила желание пуститься наутек, однако ничего не могла сделать с мертвенной бледностью, покрывшей ее лицо. С гордо поднятой головой она вступила в круг света, ложившийся на землю от фонаря.

— Я не та, за которую вы меня принимаете, — произнесла она.

Рено выхватил у нее багажные сумки, открыл одну из них и извлек оттуда платье, которое она носила в Каньон-Сити. Оно алело в его руке, словно обвинительный приговор.

— Не такое трогательное, как платье из мешковины, но зато чертовски более откровенное, — сказал Рено Калебу.

Мгновенно к бледным щекам Евы прилила краска.

— Я была прислугой, — проговорила она высоким, напряженным голосом. — И я носила то, что мне давали.

— Это ты так говоришь, gata. Но ты была в салуне в этом платье, когда я увидел тебя. А твои хозяева были уже мертвы.

Рено затолкал платье обратно в сумку и направился седлать мышастую.

— Вы поели? — спросил Калеб Еву.

Она молча покачала головой, не доверяя своему голосу. Ева не могла смотреть Калебу в глаза. Он принял ее в своем доме; а что он мог думать о ней сейчас, когда узнал правду? Как бы ей хотелось оказаться где-нибудь за тридевять земель, лишь бы не здесь.

— Виллоу встала? — спросил Калеб.

Ева снова покачала головой.

— Неудивительно. Этан метался всю ночь.

— Зубы режутся…

Это было сказано почти шепотом, но Калеб расслышал.

Рено тихонько ругнулся. Это разнеслось в рассветной тиши.

— Гвоздика, — также шепотом добавила Ева.

— Простите, не понял, — переспросил Калеб.

Ева с трудом прокашлялась.

— Гвоздичное масло… На десны… Он перестанет так плакать…

— Выпороть бы его как следует прямо здесь, на конюшне, — заявил Калеб. — Я не имею в виду Этана.

Рено поднял голову и хмуро посмотрел на Калеба. Калеб выдержал взгляд.

— Человек из Юмы… Надеюсь, кроме тебя, никого больше не введет в заблуждение ее смазливое личико.

Рено нагнулся к мышастой, протянул длинные ремни через кольцо и стал затягивать подпругу резкими, энергичными движениями рук. Слова его тоже были резкими и энергичными.