Только с дочерью - [114]

– Я так рад, что вы приезжаете, – сказал он мне. – Поспешите, не откладывайте.

Я тихонько плакала, уверяя его, что все будет хорошо, ведь я знала – он может не дожить до вечера и я никогда его не увижу. Если я и поеду в Америку, то, скорее всего, на похороны.

– Я буду молиться, чтобы операция прошла успешно, – сказала я ему.

– Было бы желание, а выход найдется, – отозвался он. Я почувствовала в его голосе былую силу. Затем он добавил: – Дай мне поговорить с Махмуди.

– Папа хочет с тобой поговорить, – я передала трубку мужу.

– Дед, мы собираемся к вам приехать, – сказал Махмуди. – Мы очень по вас скучаем.

Шамси, Зари и я слышали эти слова. Но все мы знали, какой Махмуди лгун.

Разговор был коротким, отца увезли на операцию.

– Спасибо, что поддержал отца, – поблагодарила я Махмуди, пытаясь любыми способами смягчить поднимавшийся в нем гнев.

Он что-то проворчал. Он мог быть хорошим актером, стоило ему только захотеть. Я знала как то, что сам он не собирается в Америку, так и то, что он не отпустит Махтаб. Но какую же игру он затеял со мной?

Махмуди принимал пациентов до позднего вечера. Махтаб уже спала тревожным сном – она волновалась за дедушку, волновалась по поводу предстоящей поездки в Америку. Я лежала в постели, дав волю слезам. Я оплакивала отца, который, вероятно, был уже мертв. У меня разрывалось сердце за маму, за моих брата и сестру, за Джо и Джона, которых я даже не могла утешить в такой тяжелый момент. Я плакала о Махтаб – как она вынесет еще и это? Она слышала, как ее отец сказал, что мы поедем домой в Америку повидать дедушку. Разве могу я объяснить ей – да и кто бы смог, – что она никуда не поедет и что дедушки больше нет?

Махмуди вошел в спальню около половины одиннадцатого. Он присел на кровать рядом со мной. Был ласков, пытался выразить участие, утешить.

Даже в глубоком горе я не оставляла мысли о том, как нам с Махтаб вырваться отсюда.

– Поедем вместе, – предложила я. – Я не хочу ехать в Америку одна. Я хочу, чтобы ты был рядом. Мы должны поехать все втроем. В такой момент ты мне по-настоящему нужен. Без тебя мне не справиться.

– Нет, это невозможно. Если я поеду, то потеряю работу в больнице.

Мои следующие слова были отчаянной попыткой совершить невозможное. Я произнесла их как бы между прочим:

– По крайней мере я смогу взять с собой Махтаб, верно?

– Нет. Она должна ходить в школу.

– Если она со мной не поедет, то я остаюсь здесь, – заявила я.

Он молча встал и вышел из комнаты.

– Маммаль сделает все необходимое, – сказал мне Махмуди на следующее утро. – Я так рад, что ты снова встретишься со своей семьей. Когда ты хочешь уехать и когда – вернуться?

– Я вообще не хочу ехать без Махтаб.

– Придется, – ледяным тоном произнес Махмуди.

– В таком случае не больше чем на пару дней.

– Что ты мелешь? Я собираюсь заказать тебе билет до Корпус-Кристи.

– С какой стати?

– Чтобы ты продала дом. Пока не продашь дом, из Америки не возвращайся. Это не короткий визит к родственникам. Не на пару дней. Ты должна будешь продать всю нашу недвижимость. И привезти доллары. Пока я не увижу доллары, ты здесь не появишься.

Значит, вот оно что, вот почему Махмуди неожиданно принял решение позволить мне вернуться в Америку. Ему было наплевать на моих отца, мать, сыновей, остальных близких. Наплевать на ту радость, которую мне могла бы доставить эта поездка. Ему нужны были деньги. А Махтаб – теперь-то все было ясно – он оставлял в качестве заложницы, гарантии моего возвращения.

– И не надейся! – крикнула я. – Я еду хоронить отца, мне будет не до распродажи. Ты прекрасно знаешь, сколько у нас имущества. Так сразу от него не избавишься. Да и как я могу этим заниматься в такой момент?

– Я знаю, это не просто. Мне все равно, сколько ты там пробудешь. Это твое дело. Но пока ты все не доведешь до конца, не возвращайся!

Как только Махмуди уехал в больницу, я выскочила на улицу, поймала такси и помчалась к Амалю. Он внимательно выслушал мои новости. С его лица не сходило выражение обеспокоенности и участия.

– Может быть, поехать на пару дней – только на похороны – и вернуться, – предположила я. – А потом мы с Махтаб бежим, как и собирались.

– Не уезжайте, – посоветовал Амаль. – В противном случае вам никогда больше не видать Махтаб. Я в этом убежден. Он не даст вам вернуться обратно.

– А как же насчет обещания, которое я дала отцу? Я уже столько раз его подводила.

– Не уезжайте.

– А если я привезу деньги. Я ведь могу привезти также и деньги на побег!

– Не уезжайте. Ваш отец не будет вам рад, зная, что Махтаб осталась в Иране.

Амаль был прав. Я это понимала. Понимала, что, стоит мне на пять минут выехать из Ирана без Махтаб, Махмуди меня к ней больше никогда не подпустит. Несмотря на все наше нынешнее благополучие, в глубине души я знала, что он будет рад от меня избавиться. У него останется наша дочь. И он будет вить из меня веревки: сначала заставит продать всю нашу недвижимость, затем потребует предварительно выслать деньги. Как только деньги будут у него в руках, он, несомненно, со мной разведется, навсегда закроет для меня дорогу в Иран и возьмет в жены свою соотечественницу, которая будет заботиться о Махтаб. Мой разговор с Амалем принял новый оборот.