Только разум - [17]

– О чём идет речь?

–О природе, например. Об удивительной вашей природе. Вы сначала губите её, чтобы потом защищать и восстанавливать. Разумные поступки и действия не должны приводить к этому.

–Это правда, но…

–Или те же непостижимые для нашего понимания изуверства над существами, себе подобными. Убивать и калечить, чтобы потом лечить или вновь возрождать! Сколько сил ваших и средств уходит на это безумие.

–Иллианий, мы это понимаем.

–Да, я знаю, многие так думают и понимают.

–Разве вы… – попытался узнать Анастас.

–Тише, тот опять обратился в слух, – перебил Иллианий. – Чтобы он не слышал больше того, что уже слышал, нам лучше расстаться. Сейчас сюда приблизится Иллиана, и мы с тобой попрощаемся.

И действительно, только Иллианий успел закончить свою фразу, как Анастас почувствовал, что поле вокруг него сгустилось, энергия увеличилась. Иллиана была рядом.

Анастас теперь уже не удивлялся необычному виду лесной поляны и светло-зеленому цвету листьев и травы. Эта необычность, эта серость была для него желанной и неповторимой.

–Здравствуй, Анастас, и, пожалуй, сразу прощай, – нежно «прожурчал» в голове у Одинцова голос появившейся Иллианы. – Мы посещали многие миры и планеты и не встречали такой красоты. Только на Генианию я могла бы поменять вашу планету, но, ни на какую другую. – Женщина всегда остается женщиной, она всегда чувствует красоту. Кто бы она ни была – землянка или генианка – она одинаково ценит всё прекрасное.

–И ты, Анастас, – достойный представитель своей планеты, – продолжала Иллиана, – нам с тобой было легко и приятно. А вот и наш Иллиан. Ты с ним не знаком? Он у нас совсем ещё маленький.

Анастас услышал «детский» голос маленького генианца и приветствовал его по нашему земному обычаю.

–Здравствуй, здравствуй, маленький. Как тебя зовут?

В ответ он услышал совершенно чёткий, без тени смущения, голос и понял, что земные мерки не подходят к малым генианским детям.

–Здравствуй, человек. Имя моё назвала тебе Иллиана, моя мать. Разве ты не расслышал?

–Я надеюсь, что нам придётся ещё встретиться. Может быть здесь на Земле, а может быть и в другом месте, – снова вступил в разговор Иллианий. -У нас ещё много дел, которые мы могли бы решить вместе. Но сейчас пора. До свиданья.

–До свиданья, друзья, – мысленно попрощался Анастас и здесь, в самом конце, он заметил одну черточку генианцев, похожую на черту землян. Они так же, попрощавшись, готовы ещё и ещё говорить, чтобы хоть на минуту продлить миг расставания.

–До свиданья, Анастас. Помни о наших встречах, – сказала Иллиана.

–До свиданья, привет детям, – не то в шутку не то в серьёз произнёс маленький генианец.

Постепенно шум в голове, к которому уже привык Анастас, утих. Он, молча, повернулся, постоял на месте и медленно начал обходить ту поляну, которая явилась свидетелем и даже виновницей его необычных встреч с генианцами.

Он вспомнил, как пришёл сюда впервые, как понравилось ему здесь, как потом он много раз с радостью приходил на это место. И сейчас, словно в трауре, Анастас совершил обход вокруг поляны, его сердце сжималось от тяжкого чувства расставания. Комок горечи упорно стоял в горле.

Не желая больше терзать себя воспоминаниями, Одинцов решительно направился в сторону палатки, которая в последнее время редко видела своего владельца.

Август заканчивался. Надо было возвращаться в город. Одинцов имел в запасе несколько дней отпуска и мог бы ещё побродить по лесу с карандашами и красками. Но он решил, что это будет выше его сил и он не сможет больше здесь заниматься любимым искусством. Этим же вечером Одинцов отправился домой.

10.

До ближайшей станции Одинцов добирался пешком. Он шёл размашистым шагом по лесной тропинке и не замечал прекрасных уголков, попадавшихся на его пути. Солнце уже село за горизонт и небо на западе окрасилось в красно-малиновый цвет, когда Одинцов вместе с другими пассажирами заскочил в подъехавшую электричку.

Он не видел того, как человек среднего роста быстро вошёл следом за ним и, сняв серую кепку, примостился в дальнем углу вагона.

Подойдя к вокзалу, электричка замедлила ход и остановилась, выплеснув на перрон целое людское море. Шумные, говорливые, с почерневшими за лето лицами люди, как ручейки, стали растекаться в разные стороны.

Одинцов, словно капля, влился в один из ручейков и тот вынес его на простор привокзальной площади. Здесь уже ручейки рассасывались, разделялись и исчезали в невидимых щелях, навсегда покинув только что бурлившее на перроне море.

Сев в автобус, Одинцов продолжил путь к своему дому.

«Серая кепка» не покидала его, будто привязанная невидимой нитью. Одинцов не замечал вокруг себя ничего и никого. Он задумчиво смотрел в окно, окидывая безразличным взглядом проплывавшие мимо дома и улицы.

Когда хриплый голос из динамика назвал его остановку, Одинцов взвалил на плечи свою поклажу и выскочил на дорогу. Пройдя несколько шагов вперёд и повернув за угол, Одинцов приблизился к своему подъезду. Словно тень, неотступно следовавший за ним человек обошёл вокруг дома, заглянул в дверь, куда нырнул Одинцов и, видимо, удовлетворившись этим, направился в противоположную сторону.       Наутро Одинцов по привычке проснулся рано. Он отбросил одеяло и, наслаждаясь свежестью и комфортом домашней постели, продолжал лежать неподвижно. Часы пробили семь. Спешить было некуда.