Только позови - [48]

Лэндерс знал только два места в Люксоре, куда стоило заглянуть. Он наслышался о них от ребят из своей роты, с которыми он за эти дни не раз виделся в госпитальном буфете. Одно было отель «Клэридж» на Северной Мейн-стрит, другое — «Пибоди», на Юнион-авеню. За те несколько дней, пока он бесцельно слонялся по огромному рекреационному корпусу или сидел со старыми товарищами, потягивая кофе и коктейли, Лэндерс понял, почему они изменились. Так изменились, что сделались чужими и он не узнал их с первого раза. Они просто отошли от шока. Все они получили ранения еще на Гуадалканале семь-восемь месяцев назад и не видели, что творилось на Нью-Джорджии. За эти месяцы они сумели стряхнуть с себя то особое душевное оцепенение, которое охватывает человека в бою и накатывается во сто, в тысячу крат сильнее, если ты серьезно ранен, рождая какую-то удивительную обескураживающую непосредственность и способность удивляться всякой новизне. Ни он, ни Стрейндж, ни Прелл еще не стряхнули с себя этого оцепенения. Поэтому он и не узнал ребят. Они отошли от шока и лишились этой наивности, непосредственности. Они перегорели, и у каждого на дно души выпал сероватый осадок, от которого несло едким запахом печной золы. Отец называл золу шлаком, и среди других мальчишеских обязанностей по дому всю долгую зиму в Индиане он должен был выгребать золу из поддувала, тащить на двор и сваливать в мусорную кучу. Они излечивались от ран, и лечение выжгло в них непосредственность, которую вселили им эти раны.

Те, кого должны были демобилизовать, уже отчислились и разъехались — повезло бедолагам, или, наоборот, не повезло. Тем, кто оставался, предстояло вернуться в действующую армию — в пехоту или еще куда. Они знали, что их ожидает. Это было написано у них на лицах. И именно они знали, где раздобыть виски — побольше и подешевле. И где раздобыть девочек, самых развеселых, самых лучших и недорогих. А при удаче и таких, которые гуляли, так сказать, из любви к искусству. Они-то, ухмыляясь, и подсказали Лэндерсу, куда податься — в бар в «Клэридже» или «Пибоди», если, конечно, у него есть деньги. С деньгами только туда и топать.

Деньги у Лэндерса были. Он не переписывался с родными, однако послал домой на свой счет накопленные за время службы 600 долларов из выплат по аттестату.

У других, само собой, денежки давно перевелись. Они растранжирили полученное за восемь или десять месяцев жалованье, залезли в аттестаты и теперь вынуждены были обходиться ежемесячным денежным довольствием без полевой надбавки. Им по карману были только дешевые забегаловки и пивные. Но ежели у тебя капитал, то лучше всего гулять в «Клэридже» или «Пибоди», говорили ему с бесстыдной ухмылкой.

Лэндерсу казалось, что и весь город кривится в такой же бесстыдной ухмылке. Она виделась ему у таксиста, который вез его из госпиталя. У негра — швейцара в роскошной, хотя и потертой ливрее, который помог ему пробраться с костылями через вращающуюся дверь «Пибоди». У дежурных за конторкой и у военных и моряков, пытающихся получить номер. У продавца в киоске, который отпустил ему бутылку бурбона в бумажном пакете — в барах крепкое не подавали. У обоих барменов за стойкой на втором этаже, и у посетителей, и даже у женщин с кавалерами или сидевших одиноко за столиками с собственными бумажными пакетами ему виделась та же ухмылка. Когда Лэндерс приехал, было только 11:15 утра, но тут уже пили вовсю. Подавляющее большинство мужчин были в форме — военнослужащие всех родов войск и специальностей и всяких званий. Лэндерс быстро нашел себе пару.

Вообще-то, начиная еще со школы, он испытывал чрезвычайную робость перед женщинами. Ему хотелось иметь каждую, и он боялся, что все они догадываются об этом. Но сейчас он просто подошел к сидевшей одиноко блондинке и без церемоний спросил, не выпьет ли она с ним. Она сказала, что выпьет, и улыбнулась. Он подсел к ней и только тогда понял, что это та самая девица, которая крутанула бедрами, когда их везли в госпиталь.

— Это не вы показали на улице танец живота? Когда шла колонна с выбывшими из строя? Помните? — Он почему-то решил, что она должна знать, что это означает — выбывшие из строя.

— А когда это было? — У нее был сочный, врастяжку, южный говор.

Лэндерс мысленно прикинул.

— Дней десять назад.

Она пожала плечами и снова вся засветилась белозубой улыбкой.

— Может быть, и я. Вполне. Правда, не помню. А что?

— Да просто так, я тоже там ехал.

Ее зовут Марта Ли. Но она предпочитает просто Марта. Работает в страховом агентстве — тут недалеко, на этой же улице, собирает претензии клиентов. Не замужем. Приехала сюда из Монтгомери, обожает Люксор и ни за что не поедет домой. Поскольку был будний день, Лэндерс удивился про себя, почему она не на службе. Не то чтобы он жалел о купленной выпивке, но ему не хотелось потратить время даром. Удивляясь собственной смелости, он напрямик спросил, не нужно ли ей на работу. Да, она собиралась было пойти, но передумала, сказала Марта, ослепительно улыбаясь. Только сейчас Лэндерс вдруг заметил, какие у нее красивые чувственные губы. Когда они выпили по пятой, Лэндерс спросил, не закусить ли им где-нибудь. Нет. Ей не хочется есть. Он не позаботился о комнате, посетовал Лэндерс, но сейчас сходит и заплатит, и, если она побудет здесь, они продолжат в номере.