Только по приглашению - [69]

– Ах, Мэт, мы могли бы попробовать…

– Мы не можем попробовать, потому что тебя здесь почти не бывает.

– Послушай, фильм скоро будет закончен. Он будет показан на благотворительном марафоне Роял Пальм. После этого мы можем…

– После этого будет другая книга… другой фильм.

– Мэт, я не могу отдать свою книгу на растерзание этим идиотам из Голливуда. Я не могу просто так им все оставить, чтобы они сделали с ней все, что захотят.

– Марси, дело не только в твоих поездках… Это какая-то война. Ты все время воюешь… с «идиотами» из Голливуда, со своим братом…

– Мэт, давай честно. О чем ты говоришь? Ты хочешь, чтобы я заключила мир с братом, который защищает убийц моего отца? Ты хочешь, чтобы я бросила писать?

– Нет. Я не думаю, что ты сможешь это сделать.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Развода, – тихо сказал он.

Марси почувствовала, как внезапно слезы навернулись у нее на глаза. Мэт встал, наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

– Ах, Мэт, нет.

– Я полагаю, что мне лучше пойти домой, – сказал он. – Мы сможем поговорить об этом завтра.

Она встала и взяла его за руку. – Все еще идет снег, – сказала она. Ее голос внезапно охрип. Дороги ужасны. – Она притянула его к себе и прижалась губами к его губам. – Если ты действительно этого хочешь, я не буду с тобой бороться, но пожалуйста, останься сегодня со мной. – Она подвела его к пушистому ковру у камина. Встав на колени, расстегнула свою шелковую рубашку. От мерцающего огня на ее лицо и плечи падали тени Мэт встал перед ней на колени, приподнял ее подбородок и поцеловал.

– Не уходи, – тихо прошептала она.

24

Джимми Хук опустился на пластмассовое сиденье напротив Джо у дальней стены «Голубого Фонаря».

– Слушай, побыстрее расправляйся со своим кофе. Есть дело. Огги хочет, чтобы ты участвовал с самого начала, – Джимми ухмыльнулся. Ему было приятно, что теперь и Джо запачкает руки.

Джо посмотрел через стол на Джимми. Это оно. Он понял это по тому возбуждению, которое всегда светилось в глазах Джимми в предчувствии кровавой резни. За годы одиночества Джо хорошо научился видеть то, на что другие, общительные люди, обычно не обращают внимания: подрагивание ресниц, почти незаметное подергивание лицевого нерва, непроизвольное постукивание ногой…

Всем своим существом Джо ощутил, что настал его час. Пора было получать вознаграждение за годы бесконечного терпения и подготовки. За все эти годы, что он просачивался в закрытое общество преступников, завоевывал доверие главных игроков, за годы ожидания момента, когда можно будет, наконец, выложить все свои улики против них, чтобы отомстить за отца, за эту болезненную потерю, которая до сих пор руководила его внутренней жизнью взрослого человека. Никакие сведения, собранные им в качестве адвоката, не годились для его цели. Не только потому, что обнародование их грозило ему отстранением от должности. Чтобы победить, ему нужны были данные о готовящемся, планируемом преступлении. Джо потребовались годы, чтобы достичь такого положения в этой структуре, которое позволяло бы обладать подобной информацией. Если дело было таким масштабным, как сказал Джимми, если он должен участвовать не как адвокат, а как равноправный член команды, значит это то, что нужно. По блеску в глазах Джимми он понял, что момент настал. Значит, все эти годы одиночества прошли не зря, и он сможет, наконец, оправдаться в глазах собственной сестры.

Джо еще раз взглянул на обложку журнала, на фотографию Марси и ее подруг, и положил его в свой портфель. Он допил горький кофе и вытер губы.

– Ладно, Джимми, пошли, – сказал он.

Джо лежал на своей узкой кровати полностью одетый. Он повернулся и взглянул на часы на тумбочке, освещенные старым торшером с вылинявшим абажуром. Четыре утра. Протер глаза и сел, подложив подушки под спину, устав обдумывать вчерашнюю встречу с Огги Скаффоне и агентом Вагонхеймом, но не в состоянии заснуть. Он обвел глазами комнату. Это была все та же каморка на самом верху дома на Юнион-стрит, с рыжевато-коричневыми полосатыми обоями – это они были когда-то желтыми и веселыми, или всегда имели такой тусклый цвет?

В этой комнате он выздоравливал после несчастного случая, изуродовавшего его правую руку. Здесь он приказывал себе спать после гибели отца, здесь проводил долгие часы в подготовке к экзаменам в адвокатуру.

Именно здесь родился и зрел план мести за отца – цель, которая вот-вот могла быть достигнута. Но что-то было не так. Джо слишком много времени провел наедине с самим собой, чтобы не почувствовать малейшей фальши, и сейчас он ощущал ее особенно остро. Не было чувства облегчения от того, что план, который он вынашивал годы, в ближайшее время должен был завершиться успехом. Вместо этого была одна опустошенность…

Джо взял журнал и взглянул на обложку, освещенную тусклым торшером. Он смотрел на прекрасную Лили Монтини. По словам Вагонхейма, федеральная служба знала о том, что наркотики предназначались не для нее и никоим образом не для преступных операций, а для ее ненормального брата, наркомана. Просто через Лили можно было подобраться к Джерри Монтини, а через него – к Огги Скаффоне. Вопрос стоял так: в обмен на согласие Джерри участвовать в операции против Скаффоне с Лили снимаются обвинения. Никакой огласки. В случае его отказа обвинения остаются в силе. Бульварные газеты будут полны лживыми статейками об употреблении наркотиков и намеками на отвратительную связь красивой, богатой, занимающей видное положение в обществе дамы с ее братом-наркоманом. У Джерри не было выбора.