Только одна ночь - [44]

— Разрешите доложить просьбу?

— Да, пожалуйста, Николай Николаевич.

— Прошу вас, товарищ командующий, перевести меня в другой отдел. Я больше не могу… Ни выходных, ни проходных. Работаю на износ. Выдохся. По ночам не сплю…

— Подумаем. Пока работайте, Двужильный Тужилин. Выходные дни для вас буду определять лично. Вы мне такую задачу задали! Но будем решать. Вместе. Спасибо за откровенность.

После ухода Тужилина в комнате какое-то время висел запах одеколона. Видно, Тужилин перед тем, как идти сюда, побрился и протер лицо одеколоном. Что ж, Николай Николаевич — человек дисциплинированный, аккуратный. И здесь проявилась его воспитанность. Другой так бы и влетел непричесанный и небритый, а этот постеснялся. Да, человек толковый. Пять лет на одном месте. Его однокашники по академии уже далеко пошли по службе. Конечно, иметь под рукой такого оператора! Вот и держит его Лисицын рядом со своей персоной в качестве ученого секретаря. «Двужильный Тужилин». Вспомнил и улыбнулся. Придумали же. Представить трудно, чтобы начальник так использовал умственный труд подчиненного. Бывает, что и впрямь некогда засесть за доклад или выступление, приходится прибегать к помощи начальников родов войск и служб, они лучше знают свое дело, им, как говорится, и карты в руки. Но здесь — совсем другое…

Какое-то время он еще продолжал думать о Тужилине, но постепенно к нему вернулось все то, что было связано с исчезновением меток и разведчика. Что-то ведь встало на пути информации о целях? Он потер виски, лоб, промассировал шею («это улучшает кровоснабжение головы»), напряг память, «прошелся» по планшету. Нигде. Ничего. Он не услышал стука — дверь открылась необычно широко, и заметил торопливо входившего Прилепского; сразу понял — новости!

— Нашел, товарищ командующий! — Прилепский разложил на столе документы, ленты регистрирующей аппаратуры, журналы; говорил быстро, спешил, будто за ним только что гнались…

— Все ясно! Спасибо. Сомнения подтвердились…

В дверь постучали, и тут же на пороге появился Лисицын с роликами пленок, переданными по фототелеграфу снимками экранов РЛС, папками документирования ЭВМ, схемами перехватов. На красивом лице — полное спокойствие, словно ничего не случилось. Выдержка — позавидуешь, успел подумать Скорняков.

— Вот пока все, что готово, товарищ командующий, — доложил Лисицын, складывая папки и кассеты на стол. — Остальное часа через полтора-два.

Скорняков взял папку документирования ЭВМ и, придвинув настольную лампу, сел за стол; он медленно листал страницы, вчитываясь в пояснительный текст, сверяя цифры, делая заметки на полях.

Лисицын молча и равнодушно следил за ним до тех пор, пока командующий не взял в руки тонкую папку с надписью: «Ввод радиолокационной информации в ЭВМ». Тут он поднялся, встал за спиной Скорнякова, не спуская глаз с ленты с цифрами и кривыми, и, чем дальше протягивал Скорняков ленту, тем бледнее становилось его лицо. Лисицын чувствовал приближение того момента, когда он будет вынужден давать объяснения. «Может, пронесет, — подумал Лисицын, — не заметит. Сможет ли Скорняков разобраться в сотнях цифр и кривых? Успел ли изучить все эти премудрости АСУ? Может… А почему здесь Прилепский?»

— Вот же начальные отметки РЦ! — Лисицыну показалось, что в голосе командующего явственно звучала радость находки. — Ну да! Вот первая, вторая, третья засечки! Так, Приленский?

— Точно. Все три засечки.

— Почему данные о новой цели не были введены в ЭВМ? Я вас, Петр Самойлович, спрашиваю? Кто виноват? Вот же. — Скорняков повернулся к Лисицыну и показал характерый всплеск на пленке. — Куда делась отметка? Почему ее не выдали на экран?

Лисицыну сразу же вспомнился тот момент, когда он вошел в комнату асушников и потребовал первичную информацию. Вспомнил те самые минуты, когда вспыхнуло табло «Новая цель». Бесконечное множество целей шло на различных высотах, люди не успевали их обрабатывать. «Новая цель». Откуда? Да и отметка какая-то необычная.

— Что это? — спросил он у растерявшегося офицера АСУ, взглянув на двигавшуюся ленту с нанесенными на ней кривыми.

— Отметка, — неуверенно ответил тот.

— Знаю, что не оглобля! — огрызнулся Лисицын. — Отметка цели или наэлектризованного облака?

Офицер стоял молча, вытянув руки вдоль туловища, и растерянно смотрел на Лисицына. Не знал он да и не успел проверить происхождение необычной отметки; не часто, но бывает, что на экране локатора появится вдруг отметка не от самолета, а от мощного грозового облака. Поди сразу различи, где какое! Проверить можно только непосредственно локатором, а для этого нужны время и опытный глаз; сейчас же, в суматошной обстановке, об этом никто и не подумал.

— Скорее всего, — офицер АСУ ткнул пальцем в ленту, — отметка от облаков.

— Тогда почему вы не сняли цель с оповещения? Облака так облака, и действуйте сообразно с этим, — уже спокойно проговорил Лисицын и посмотрел на груду лежащих на столах лент и телеграмм информации о целях.

Он видел, что сидящие за пультами солдаты не успевали обрабатывать поступающую к ним информацию и вводить ее в ЭВМ; стараясь изо всех сил, пультисты, словно опытные машинистки, стучали пальцами по клавишам, отчего в зале стоял неумолчный треск. Раскрасневшиеся лица солдат поблескивали от пота, встревоженные глаза были наполнены беспокойством ответственности. Темп работы удовлетворил Лисицына, но когда он оценивающе посмотрел на ворох телеграфных лент и бланков, то подумал о своей причастности к тому, что в общей системе АСУ есть очень узкие места. Прав Скорняков — «Сапфир» решил только часть проблемы управления, хотя и самую важную.