Только одна ночь - [24]

Я мысленно просматриваю свой календарь. Аша должна сделать анализ последних иностранных инвестиций Maned Wolf, Нина и Дамиан разбираются во внутренних вкладах, а Таци изучает эффективность маркетинговых и PR-кампаний. Люди боготворят Maned Wolf, но непонятно, доверяют ли они ей. Я должна сложить все кусочки в единую картину, дать Роберту Дейду список рекомендаций того, что нужно сделать, прежде чем открыться обществу, и обозначить пошаговые временные рамки. Конечно, это только рекомендации. Их ценность измеряется уровнем доверия Роберта ко мне.

Роберт Дейд не боготворит меня, но, полагаю, он доверяет мне.

Даже мысли о нем восхитительны. Две недели назад я не подозревала, каково это… когда тебя прижимают к стене, берут на рабочем столе, занимаются с тобой любовью на полу The Venetian. Два дня назад я не представляла себя в его офисе, на коленях…

Две недели назад – целую вечность, целую жизнь назад – я понятия не имела, что можно быть одновременно настолько уязвимой и настолько могущественной.

В душу пробирается чувство вины, притупляя удовольствие от воспоминаний. Ангел и дьявол снова воюют. Дьявол вставил мои воспоминания в рамку и протягивает их мне для изучения, прекрасно зная, что мне захочется потрогать, погладить их… и мужчину, который заставил меня пережить все это.

Но мой ангел… мой ангел кричит. Он хочет сжечь эти картинки.

Но разве сжигать на костре – не дело дьявола? Они явно поменялись ролями. Что делать женщине, когда ее ангел начинает пользоваться инструментами дьявола?

Что делать грешнику, когда дьявол просит лишь о том, чтобы правдиво взглянуть на свои поступки и свое отношение к ним?

Потому что правда заключается в том, что я ни о чем не жалею. Я только хотела бы пожалеть. Я не могу раскаяться в своих грехах. И получить отпущение.

Вчера Дейв солгал о том, что никогда не испытывал искушения. Что еще он скрывает? Освобождает ли меня его ложь от признаний?

Я изгоняю эту мысль из своей головы.

– Займусь-ка я лучше делом, – говорю я вслух. По крайней мере, в работе нет ничего греховного.

Я иду в спальню и открываю шкаф. Меня приветствует море темных юбок и брюк и светлых блузок. Мне становится скучно. Почему я никогда не покупала себе что-нибудь более яркое, более живое? Кто сказал, что я обязана одеваться, как библиотекарша в начальной школе?

Я раздраженно листаю наряд за нарядом, пока не натыкаюсь на костюм, который Симона подарила мне на день рождения в прошлом году. Она затащила меня в свой любимый бутик, засунула в примерочную кабинку и бросила туда пару серых брюк и блейзер в тон. Цвет был спокойным, но покрой – нет. Брюки гораздо сильнее облегали фигуру, чем я привыкла. Изгиб бедер, попка… все напоказ. Жакет сужался в талии, подчеркивая фигуру. Топ вообще ни в какие рамки не лез – черный, прозрачный, откровенный. Я поняла, насколько откровенный, только когда вышла, чтобы посмотреться в зеркало. Только жакет спасал от полной непристойности. Я вспомнила, что ощущала себя в нем властной, чувственной… даже немного опасной. Со склада вышел парень лет двадцати. Я видела, что он с трудом оторвал от меня взгляд. Ему хотелось смотреть еще и еще. Ему хотелось исследовать меня не только глазами.

На мгновение я почувствовала искушение снять жакет. Сможет ли он тогда отвести взгляд? Каково это: понимать, что совершенно посторонний мужчина пялится на тебя вот так?

Теперь я знаю ответ на этот вопрос, не правда ли?

Я никогда больше не надевала этот костюм. Я сказала Симоне, что не смогу его носить, когда она протягивала кассирше свою кредитную карту.

Но сегодня я надену его.

Я нашла более подобающий черный шелковый топ. Вырез достаточно высокий, чтобы не наводить окружающих на постыдные мысли, но ткань соблазнительно ласкает кожу.

А потом я беру этот откровенный топ – тот, в котором никогда не покажусь на людях, – заворачиваю его в бумагу и кладу в портфель. Сама не знаю зачем. Просто хочу, чтобы он был рядом.

Я гляжу на женщину в зеркале: распущенные волосы спадают на плечи, властная, чувственная.

– Я хочу узнать тебя, – говорю я ей.

И она улыбается мне в ответ.

Взгляды в офисе немногим менее напряженные, чем почти позабытые взгляды Вегаса. Том Лав удивленно приподнимает бровь, когда я прохожу мимо него в коридоре, и дарит мне одобрительную улыбку.

– Сделай их всех, – мурлычет он.

Распоряжение возбуждает меня. Сегодня я готова поставить на колени весь мир.

Но когда я захожу в кабинет, меня ждет там не мир, а сообщение от секретаря Дейва с просьбой перезвонить ему. Дейв всегда звонит мне напрямую. Он никогда ничего не передает через секретаря, если только не хочет сообщить мне что-то, что может мне не понравиться.

Я набираю номер, стоя у своего рабочего стола. Я не собираюсь общаться с посредниками и звоню на сотовый.

– Кейси, у меня собрание через пять минут… – начинает Дейв, но я обрываю его:

– Тогда быстро скажи, что хотел.

Я не собиралась грубить ему, но в данный момент мне не до интонаций. Я вижу, как вдали маячит красный флаг, и готова к сражению.

Это почти возбуждает.

– Я сегодня разговаривал с той продавщицей… ну, у которой серебряные пряди в волосах, из ювелирного…