Только один год. Лишь одна ночь (сборник) - [82]
Эллисон знала, что он их сохранил. Селин рассказала ей об этом, когда они встретились в Париже. Правда, из ее уст это звучало так, как будто Уиллем собирался заложить их в ломбард. Нет. Он просто оставил их себе. Чтобы у него было хоть что-то, напоминающее о возлюбленной.
Эллисон сжимает часы в ладони. Она чувствует, как их корпус пульсирует от работающего механизма. И вдруг ее переполняет ощущение счастья, которое она не может толком объяснить.
Уиллем изо всех сил старается не рассмеяться.
Петра его отчитывает – по ее мнению, он опозорил всю труппу. Может, и опозорил, но Уиллем точно знает, что его исполнение было блестящим. Вот в чем, пожалуй, и заключена ирония судьбы. Но пусть, пусть Петра читает свои нотации и дальше. Пусть перечисляет все неправильные паузы, все ошибки в прочтении фраз, рассказывает о том, как он «издевался» над аудиторией.
– Сегодня ты сыграешь эту роль так, как Йерун, как должен играть его дублер, – командует режиссерша. Похожие слова она сказала Уиллему вчера, когда вызвала его заменить Йеруна, сломавшего лодыжку. Уиллема ее наставления почти сбили с толку, но Кейт уговорила его рискнуть.
– Побеждай или уходи, – так она, кажется, выразилась. Но Уиллем понял это иначе: «Побеждай и уходи». Так прозвучали для него эти слова. Прошлой ночью он думал, что «уходи» – значит «уходи в новый дом в Нью-Йорке, в процесс работы с „Ruckus Theater Company“» (компания, которую основали Кейт и ее жених). Но сегодня ему кажется, что этот «дом» пришел к нему сам.
– Тебе ясно? – спрашивает Петра, извергнув тонну критических замечаний вместе с дымом от выкуренных сигарет. – Ты сыграешь так, как сказал твой режиссер.
Уиллем сыграет так, как сказал его режиссер, но только теперь его режиссер – Кейт.
– Я сделаю так, как в прошлый раз, – говорит он Петре.
Лицо Петры становится пурпурным. Но Уиллема это не волнует нисколько. Что она может сделать? Уволить его?
Режиссер топает ногами и выглядит как ребенок, которому не дали пирожное. Стараясь сохранять невозмутимый вид, Уиллем с трудом сдерживает смех и старается не замечать, что и Линус прилагает отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться в голос.
Ди тоже смеется.
Над тем, что ему только что рассказала его лучшая подруга. Пожалуй, вся эта история слишком сумасшедшая, чтобы в нее можно было поверить, но именно так обычно и понимаешь – это правда.
– Жаль, что Шекспир умер, – говорит Ди. – От такой истории он бы точно не отказался.
– Знаю, – отвечает Эллисон.
Мама Ди ставит на стол чашку кофе. С кухни доносится потрясающий аромат жареного бекона.
– Наша девочка звонит? – спрашивает женщина.
Ди точно не знает, в какой именно момент Эллисон превратилась из «его» девочки в «их девочку», но он поворачивает ноутбук, так что его мать тоже может поздороваться с подругой.
– Привет, детка, – говорит она. – Как дела? Не хочешь немного вафель?
– Привет, миссис…
Предупреждающий взгляд Ди мгновенно преодолевает четыре тысячи миль по кабелю.
– То есть Сандра, – исправляется Эллисон. – Звучит аппетитно. Но как же есть по «Скайпу»?
– Думаю, когда-нибудь станет возможным и это, – отвечает женщина.
Ди прикрывает ноутбук:
– Мам, я не разговаривал с моей девочкой уже неделю. Поговоришь с ней, когда она приедет.
Ди возвращается к экрану.
– Мне все еще нужно встречать тебя в аэропорту, ты не передумала?
– Конечно, приезжай. По-моему, мама тоже собиралась заехать. Говорила, что ты мог бы вернуться с нами.
– Когда там твоя вечеринка, говоришь? – спрашивает Ди.
– По идее, я должна лететь домой завтра после обеда. На самом деле прямо сейчас, по идее, я в Хорватии, – пожимает плечами Эллисон.
– Как у тебя много всего «по идее», – говорит Ди.
– Знаю, – смеется Эллисон, – но понятия не имею, что делаю.
Может, она-то и не имеет понятия, но уж Ди точно знает, когда девушка влюблена. Она практически светится, и это даже без восхитительной огуречно-йогуртовой маски, которую он запланировал как часть спа-вечеринки по случаю ее возвращения. Он придумал еще кучу мероприятий, но вообще Ди просто хотелось бы сидеть рядом и болтать с Эллисон как можно дольше. Он скучает по ней. Раньше Ди не знал, что можно скучать так сильно, как он скучал по Эллисон этим летом, но, опять же, у него ведь никогда и не было такой подруги.
– Как будто ты когда-нибудь знала, что делаешь! Теперь тебе хоть не стыдно признаться в этом, – поддразнивает он ее.
– Ты меня так хорошо знаешь! – шутливо произносит Эллисон, прикасается к ноутбуку, и ее пальцы появляются на экране. Теперь Ди знает, что все это не шутки. Он кладет руку на экран своего компьютера. Этим жестом они как бы говорят друг другу: «Спасибо, что привел (а) меня сюда. Спасибо, что понимаешь меня».
– Я скучаю по тебе, – признается Эллисон.
Как раз то, что Ди так хотел услышать.
– Я тоже по тебе скучаю, малыш, – отвечает он.
За его спиной возникает мать, и она снова появляется на экране. Женщина посылает Эллисон воздушные поцелуи.
– Он правда скучает. Мой мальчик тоскует, – говорит Сандра.
– И я скучаю по нему, – умиляется Эллисон.
Сандра просовывает голову вперед, и ее лицо оказывается прямо перед камерой.
