Только никому не говори - [20]

- Вы не связываете её тревогу с исчезновением Маруси?

- Что за ерунда! Если женщина изменила мужу, значит, она и на убийство сестры способна? Она и так достаточно дорого заплатила за эти самые наши отношения. Что ж теперь, всю жизнь мучиться?

Очень любопытная парочка — бывшие тайные любовники, и с какой страстью друг друга защищают!

- Однако вы мучаетесь. И сдаётся мне, Анюта тоже, — холодно отозвался я. — Соблазнить дочь самого близкого друга, по меньшей мере, неосмотрительно, Дмитрий Алексеевич.

- Золотые слова, Иван Арсеньевич, больше не буду.

- Что Анюта увидела, когда вернулась ночью на дачу?

- Дом был пуст. На кухне горел свет, на это обратил внимание сосед Звягинцев, окно в светёлке распахнуто настежь.

- При таких зловещих обстоятельствах она могла бы ещё ночью обратиться в милицию.

- Не забывайте, что никто из нас, кроме Павла, не догадался осмотреть Марусину обувь. Анюта могла подумать, что девочка отправилась к кому-то на свидание.

- Пусть так. И все же: утром на речке Маруся говорит сестре, что чего-то боится и просит не оставлять её одну. Но та уезжает в Москву. Там где-то гуляет больше пяти часов, порывается уехать в Отраду, но едет к вам, потом вдруг срывается на дачу. Потом врёт в милиции, вводит в заблуждение следствие и так далее. Как вы объясните её поведение?

- А как она объясняет? Ведь она рассказала вам обо всем?

- Она преподнесла мне то же вранье, что и следователю.

- Позвольте, — Дмитрий Алексеевич был поражён, — откуда же вы узнали о нас с ней?

- Догадался.

- Исключено! — он пристально глядел на меня. — Вы не могли догадаться, что я называл её Люлю.

- Ну, это-то мне подсказали.

- Кто?

- Дмитрий Алексеевич, кто тут сыщик: я или вы?

- Вы, вы… я восхищён. Об этом прозвище знали только трое: мы с Анютой и ещё один человек.

- А именно?

- Маруся.

- Выходит, что-то о ваших отношениях она знала?

- Да нет. В детстве у девочек была какая- то секретная игра, и маленькая Маруся так прозвала сестру. Анюта как-то вспомнила об этом, а мне понравилось. Я стал называть её Люлю, но очень редко и только наедине. Поэтому ваша осведомлённость меня поражает.

- Но, надеюсь, не пугает?

Будто огонь прошёл по его лицу, скрытая страстность прорвалась наружу.

- Эх, Иван Арсеньевич, чтобы раскрыть эту тайну, я бы ничего не пожалел.

Так не говорят о прошлом. Я ему поверил: чтоб вернуть свою Люлю, художник ничего бы не пожалел. Несуществующая «вечная любовь» — а ведь не даёт покоя.

15 июля, вторник

- Как я вчера сказал по телефону, в деле открылись новые обстоятельства. Советую вам быть предельно искренним, иначе, Пётр, эти обстоятельства могут обернуться против вас.

- Я и не врал, — бодро отвертелся Вертер, но я-то видел, как он встревожен.

Мы с ним сидели в той же беседке. Жгучий полдень, голубой покой больничного сада, солнечные блики на воде и стрекозы, тишь да глушь, наши голоса, боль, страх, жестокость — шло следствие, я шёл по следу.

- Итак, поговорим об экзаменационных билетах, которые вы привезли Марусе в Отраду. Кто вам их дал и на какой срок?

- Один парень. Я уж и не помню.

- Постарайтесь вспомнить. Как его звали?

- Вроде Юра.

- Нет, так дело не пойдёт. Мне известно, что билеты вам дал какой-то первокурсник. Сейчас вы перешли на четвёртый курс, соответственно он на пятый. На филфаке учится не так уж много, как вы говорите, парней. И следственным органам не составит труда разыскать среди дипломников этого самого Юру. Он действительно Юра?

- Нет, кажется, Саша.

- Ага, вы начинаете вспоминать. Расскажите о вашем с ним знакомстве.

- В начале июля…

- А точнее? Третьего билеты уже отданы Марусе. Остаётся первое и второе.

- Да, второго, в субботу, я отвёз документы в университет, сдал их в приёмную комиссию и вышел на лестницу покурить. Там ребята стояли, я с ними разговорился… ну, о конкурсе, об экзаменах и т. д… Они оказались первокурсниками, у них как раз сессия шла. А один говорит, что у него билеты есть по русскому, по которым на экзаменах спрашивают. Так я у него их попросил, а он дал. Вот и все. А на фиг вам эти билеты сдались?

- Скоро узнаете. У него они с собой были?

- Нет, я ждал, пока он экзамен сдаст. Потом мы к нему домой заезжали.

- Он билеты насовсем вам отдал или на время? Учтите, Сашу отыскать легко, тем более вы знаете, где он живёт.

- Дал на неделю, до следующей субботы.

- Он ими дорожил?

- Не то чтобы уж…

- То или не то? Только правду!

- Трясся он над этими билетами, потому и дал на неделю.

- И вы их отвезли Марусе на следующий день, в воскресенье, да?

- Да.

- В котором часу вы разговаривали с ребятами на лестнице?

- Днём. В двенадцать, в час.

- Потом вы ждали Сашу, пока тот сдаст экзамен, ехали к нему, возвращались домой… Одним словом, вы переписать билеты не успели, так?

- Так.

- И в среду приехали за ними в Отраду?

- Ничего подобного! — Вертер так и взвился. — Не за ними, а попрощаться: я уже надумал в Ленинград рулить.

- Ведь вы должны были в субботу Саше билеты вернуть?

- Позже бы вернул. Как-нибудь без них он перебился бы.

- Но вы не вернули?

- Не до них было. Маруся исчезла.

- А вместе с ней и билеты исчезли?

- Я ничего не знаю, я их потом в глаза не видел.