Толкиен. Мир чудотворца - [43]

«А Гэндальф поднял Магический Жезл и, когда он засверкал, как маленькое солнце, резко, наискось, опустил его вниз, словно бы перечеркивая мост перед Барлогом. Вспыхнул сноп серебристого пламени. Магический Жезл сломался пополам, а мост под Барлогом обрушился в пропасть».

Поединок выигран — Барлог низвержен в бездну. Но, падая, грозное чудище увлекает за собой Гэндальфа, и тот только успевает крикнуть напоследок своим спутникам, чтобы они бежали прочь, пока не поздно. Те думали, что он погиб, до тех пор пока троица доблестных воителей — Леголас (лучник), Гимли (секироносец) и Арагорн (меченосец) не встретились с ним некоторое время спустя. Тогда–то читатель и узнает со слов самого Гэндальфа, какие тяготы и лишения пришлось ему пережить.

Сперва, однако, Гэндальф предупреждает трех своих друзей, которые поначалу его не узнали, что их оружие против него бессильно. Для них он вообще недосягаем, ибо во время низвержения в бездну Мории сила его возросла. И тут он разрешает все их сомнения, объявляя себя не кем иным, как Саруманом, или, по крайней мере, тем Саруманом, каким тому надлежало быть, не сойди он с пути истинного познания. Что верно, то верно: Гэндальф уже не тот, что прежде. И все же это он — Гэндальф.

Он рухнул вместе с Барлогом с моста на самое дно Морийской бездны, где до него еще никто не бывал. Там он схлестнулся с подземным чудищем и гнался за ним в мрачных глубинах, где «каменные корневища гор источены безымянными тварями». Так он очутился на Бесконечной Лестнице. На вершине этого «зиккурата»(60) Гэндальф наконец повергает Барлога и сбрасывает его к подножию горы. Однако на том мытарства его не заканчиваются:

«Но тьма объяла меня, и я блуждал в безначальном безвременье, путями, тайна которых пребудет нерушима».

Гэндальф попадает в то самое место, где, как гласит либретто Вагнера к его же опере «Парцифаль», сливаются пространство и время. Но Толкиен, в свойственной ему манере, касается свершающегося таинства будто вскользь, блестяще и тонко обрисовывая захватывающее мгновение перерождения и предоставляя читателю самому домыслить, что же сталось с Гэндальфом и что открылось его взору.

«Нагим меня возвратили в мир — ненадолго, до истечения сроков».

Он лишился старого платья — а это означает забвение, гибель его, прежнего. Гэндальф становится сродни дживе(61): он шагнул за грань жизни и смерти, вышел за врата восприятия.

«Я лежал один… Надо мною вершился звездный круговорот, и дни казались мне веками. Я внимал смутному, слитному ропоту земного бытия…»

На выручку Гэндальфу подоспел орел Гваигир, Повелитель Ветров, — он вдруг почувствовал, что маг стал легок, как гусиное перышко, и увидел, как сквозь него просвечивает солнце. Гэндальф в определенном смысле дематериализовался. А некоторое время спустя облачился во все белое и стал вестником Владычицы эльфов Галадриэли, пославшей ему на помощь Гваигира–Ветробоя: Арагорну он возвестил, что ему тоже суждено пройти через царство мертвых, а Леголасу предрек, что он покинет Средиземье и переберется к морю. Гимли же, едва не обрушивший на него свою секиру, получил завет хранить доблесть; тогда–то гном и обещал: «С Гэндальфом я, конечно, дал маху, но уж в следующий раз рубанем кого надо на славу!»

Есть у Гэндальфа еще одна нелегкая задача — вызвать из тревожного полузабытья конунга Теодена. Войдя к нему в чертог с ясеневым посохом (ясень — священное дерево у скандинавских народов; вспомним хотя бы мировой ясень Иггдрасиль), он пробуждает его и подготавливает к славным делам. Потом Гэндальф наведывается к онтам, заключает с ними союз и таким образом предопределяет поражение Сарумана; а успевает он везде и всюду, напомним, верхом на стремительном Светозаре:

«Светозар летел… едва касаясь земли копытами, и от ужаса перед Белым Всадником враги обезумели…»

Но впереди его ждет куда более великое дело — борьба с Саруманом, падшим самодержцем Изенгарда. Саруман предлагает союз сначала Теодену, но тот отвергает его; затем — Гэндальфу, а тот в ответ только высмеивает его:

«Ах, Саруман, Саруман! Нет, Саруман, ты упустил свой жребий. Быть бы тебе придворным шутом, передразнивать царских советников — и глядишь, имел бы ты под старость лет верный кусок хлеба и колпак с бубенцами».

Потом он уже куда более серьезно требует у Сарумана ключи от крепости Ортханк и его жезл. И тут же сурово прибавляет

«Я тебе не дал разрешения уйти!.. Гляди, я уж не тот Гэндальф Серый, кого ты предал врагам. Я — Гэндальф Белый, отпущенный на поруки смертью! А ты отныне бесцветен, и я изгоняю тебя из ордена и из Светлого Совета».

С этими словами он ломает жезл Сарумана, лишая его самого магической силы.

День ото дня Гэндальф становится все сильнее: как он сам признается, «близится мое время». Отныне ему под силу противостоять самым грозным исчадьям врага и положить конец всем его злодеяниям. Но он отлично понимает, что полной победы удастся добиться только тогда, когда будет навеки покончено с Кольцом Всевластья — главным источником могущества Саурона. И потому все его могущество, как и силы Арагорна, о котором мы еще поговорим, будет нацелено на то, чтобы сбить врага с толку и дать двум хоббитам время бросить Кольцо в пылающее чрево Ородруина. Он же, Гэндальф, станет во главе воинства и поведет его на последнюю битву, а потом, узнав, что хоббиты справились с трудным делом, отправится их разыскивать на крыльях Гваигира.