Толедские виллы - [31]

— Боже правый! — сказал дон Хуан. — Каких только чудес не бывает в этой жизни! Примечательно ведь, что ряд событий, вовсе меж собой не связанных, порою так складно подходят одно к другому, что легко их принять за следствия единой причины, а не за случайное и бессмысленное совпадение. Ну кто бы, зная о записке и лестнице, не подумал, что Это были средства, направленные к единой цели, да такие, что лучше не придумаешь? Лишь вы один могли удостоверить столь невероятное дело, лишь ваши слова заставляют меня поверить и в знак этого протянуть вам обе мои руки, истинную цену коим вы, кажется, знаете. Надеюсь, что они будут для вас лучшей наградой за такие радостные вести. Пойдемте же к моей невинной, стойкой Лисиде просить прощения За обиды, ей нанесенные моим воображением в долгие дни разлуки. Простите меня и вы. Будьте моим посаженым отцом и помогите вновь соединить сердца, давно блуждающие врозь; прежде чем я увижу своих родителей, Лисиде должно быть дано удовлетворение, мне — ее милость, а вам — слава за счастливый конец истории.

— Успокойтесь, — сказал дон Гарсиа, — я вижу, радость льется у вас через край. Лисида сейчас, конечно, на свадьбе Ирене и дона Алехо — ведь она лучшая подруга невесты, а если бы и не была подругой, высокий сан новобрачных привлек всю знать и всех красавиц города. Судите сами, могла ли отсутствовать там она, в ком так блистают и знатность и красота. Рассказывайте дальше о ваших приключениях, мое любопытство разжигают долгая разлука и мысль, что вы, наверно, играли в них главную роль — не может быть, чтобы вам не довелось испытать чего-то необычайного.

Дон Хуан собрался было ответить и продолжить свой рассказ, как вдруг к ним в комнату вошла служанка, подала записку вместе со вскрытым письмом и сказала:

— Моя госпожа, донья Серафина, возлагает на вас все свои надежды; она уверена, что вы поспешите на ее зов, и вместо ответа ждет вас — пусть одного, если дон Гарсиа не может вас сопровождать.

Служанка удалилась, и друзья прочитали следующее:

ЗАПИСКА

Из приложенного письма Вы поймете, сеньор дон Хуан, в каком состоянии нахожусь я, зная, что вскоре моя свобода окажется во власти ненавистного человека, когда я уже готова была довольствоваться если не любовью, то благодарностью дона Гарсиа. Боюсь, что грозящий мне отъезд лишит меня радости получать через Вас вести от него, если только Вы разумными убеждениями не склоните моего доброго старого дядюшку срочно применить средство, более приемлемое, которое, надеюсь, подскажет ему Ваша находчивость; как оно ни трудно, для меня оно будет легким, ибо помешает ненавистному браку, и для выполнения Этого плана я жду Вас.

С почтением и прочее

донья Серафина.

Прочитали оба друга записку, прочитали и письмо дона Луиса, брата девушки. И вообразите себе, о влюбленные, сколь страшно нам потерять то, что мы имеем и не ценим! Дон Гарсиа, прежде донью Серафину не любивший и, как он думал, в своих отношениях с ней совершенно неподвластный ревности, лишь только услыхал заключение письма (в то время как дон Хуан, умолкнув, ломал голову, как бы помочь бедняжке), стал размышлять о том, сколь многим ей обязан, как недостижим для него успех в первой его любви, как упорно Серафина из-за него сопротивляется замужеству и, наконец, что если брату удастся своей яростной настойчивостью сломить ее волю, то ему, дону Гарсиа, останется лишь завидовать обладателю того, чем он сам давно уже мог бы наслаждаться; подумав еще, с какой угрожающей быстротой все это может произойти, он, не в силах сдержаться, воскликнул с нежностью и горестью:

— Итак, о друг мой дон Хуан, Серафина выходит замуж, и не за меня? Итак, дон Хуан, я теряю донью Серафину навеки?

Слова эти удивили благородного друга и в то же время указали ему тропу, идя по которой можно преградить дону Гарсиа путь, столь неугодный даме его сердца. Пользуясь благоприятным настроением друга, еще не решившегося, но уже расположенного к тому, в чем его надо было убедить, дон Хуан ответил:

— Да, друг мой, Серафина выходит замуж, и не за вас. Дон Гарсиа теряет донью Серафину, донья Серафина — свободу, ваша честь — доверие, ваша благодарность — уважение, Толедо — свою жемчужину и надежду, которую все возлагали на вас, уповая, что вы сумеете избавить ее от мучений; и на самый конец — дай боже, чтобы он не оказался, по вашей милости, столь печальным, как то пророчат мои слова! — все мы потеряем жизнь вашей безвинно отвергнутой! Всему этому можно помочь одним, но зато великолепным поступком. Вспомните о своей жизни, которою вы ей обязаны, о постоянстве ее любви, о готовности ради вас пожертвовать честью, об опасности, грозящей ей от брата, о ее сиротстве, о решительности, с какой она помчалась вам навстречу, и о том, что виновник всему этому — вы, а избавителем быть не хотите. Судите сами, не должны ли все ваши силы и чувства устремиться к выплате столь многих долгов. Спросите у своего разума, чей предмет — истина, и вы увидите, что его уже убедило то, что предлагают вам с таким постоянством: любовь и блага, которые принесет вам высокородная, богатая и добродетельная подруга; ее верность, у которой скопилось столько заемных писем на вас, что, пожалуй, вам с нею ввек не расквитаться: ее глаза, пленяющие красотой; ее нежность и скромность. И, перебрав вот так одно За другим, вы обнаружите, что кругом в долгу. Теперь Ирене выходит замуж, и, разумеется, вам в голову не придет затеять что-либо в ущерб ее чести и вашему благородству, да и я бы этого не позволил. Из двух кредиторов, имевших право на ваши чувства, один уже погасил ваш вексель — это Ирене.