Токсин - [15]

Ким стянул с нее одеяло и остолбенел, увидев на груди багровые следы подкожных кровоизлияний. Он повернулся к Кейтлин:

— Вы это видели? Вчера этого не было.

— Да, я уже в курсе, — кивнула Кейтлин.

Он посмотрел на Бекки:

— Скажи папе, где болит.

Она показала на низ живота, справа.

Кончиками указательного, среднего и безымянного пальцев Ким слегка надавил на это место. Бекки скорчилась от боли: «Папа, не трогай!»

Ким резко убрал руку. Ее глаза широко раскрылись, из пересохшего рта вырвался крик. Такая реакция называется «симптом раздражения брюшины», как раз ее-то Ким и боялся. Она четко указывала на перитонит — воспаление тонкой пленки, выстилающей стенки брюшной полости. Такое могло произойти только по одной причине.

Ким выпрямился.

— У нее прободение! — закричал он и, протолкавшись к изголовью каталки, освободил колеса. — Кто-нибудь, возьмитесь за другой край, ее нужно в операционную!

— Мы должны подождать доктора Стивенс, — спокойно сказала Кейтлин.

— К черту доктора Стивенс! — рявкнул Ким. — Необходимо хирургическое вмешательство, надо действовать.

Кейтлин взяла Кима за руку, не обращая внимания на сумасшедший блеск в его глазах.

— Доктор Реггис, пожалуйста…

Ким, находившийся на грани безумия, оттолкнул ее так, что она чуть не упала на прикроватный столик.

Трейси подскочила к нему:

— Ким, прекрати, — зарыдала она, — пожалуйста!

Подоспели несколько медсестер во главе со старшей и один мускулистый медбрат. Общими усилиями они оттащили Кима от кровати, а он кричал, что все они некомпетентны и не понимают чрезвычайности ситуации.

— Как они меня усыпят? — спросила Бекки уже сонным голосом. Ей сделали укол, и боль стихла, но она волновалась из-за предстоящей операции.

— Просто добавят немного лекарства в капельницу, — ответил Ким. — А потом ты проснешься и будешь чувствовать себя гораздо лучше.

Бекки лежала на каталке в анестезионной, а Ким стоял рядом. На нем было его хирургическое облачение. После той сцены в палате прошло некоторое время, он успел опомниться и долго извинялся перед Кейтлин, которая великодушно сказала, что понимает его. Затем появилась Клэр и подтвердила необходимость немедленного хирургического вмешательства.

— Папа, они меня вылечат? — спросила Бекки.

— Конечно. Они тебя расстегнут, как молнию, зашьют внутри маленькую дырочку, и все.

— Это, наверное, мне наказание за то, что я отказалась ехать на чемпионат, — сказала Бекки. — Ты ведь хотел, чтобы я поехала.

Ким с трудом сдержал слезы, ему даже пришлось отвернуться, чтобы успокоиться.

— Не волнуйся насчет соревнований, мне на них наплевать, лишь бы с тобой все было в порядке.

— Ладно, Бекки, — раздался бодрый голос, — пора тебя чинить.

Ким поднял голову. К каталке подошли анестезиолог Джейн Флэнаган и гастрохирург Джеймс О'Доннел. Джейн встала у изголовья и освободила колеса.

Бекки на удивление сильно сжала руку Кима.

— Будет больно? — спросила она.

— Нет, если с тобой Джейн, — весело ответил Джеймс. — Она у нас прямо Оле-Лукойе.

— Мы закажем тебе приятный сон, — пошутила та.

Ким знал обоих и восхищался их профессионализмом. Они повезли Бекки в предоперационную. Ким шел рядом, Бекки продолжала держаться за него. Джеймс взял его за руку.

— Мне рассказали, что произошло в палате. Думаю, будет лучше, если вы не пойдете в операционную.

— Черта с два, — сказал Ким. — Это моя дочь.

— В том-то и дело. Или вы останетесь здесь, или я не берусь ее оперировать.

Ким покраснел от смущения и почувствовал, что попал в тупик. Ему ужасно хотелось, чтобы оперировал именно Джеймс, и в то же время он боялся оставить Бекки.

— Решайте быстрее, — сказал Джеймс. — Чем дольше вы тянете, тем хуже для нее.

Ким отпустил руку Бекки, развернулся и зашагал к раздевалке. Он был слишком расстроен, чтобы обращать внимание на людей в комнате отдыха, но сам не остался незамеченным.

В раздевалке он подошел к умывальнику и плеснул в лицо холодной воды. В зеркале через плечо он увидел кислую физиономию Форрестера Биддла, начальника отделения кардиохирургии. Тот смотрел на него с высокомерием пуританского проповедника.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Форрестер надтреснутым голосом.

— Говори, — ответил ему Ким, наскоро вытирая полотенцем лицо.

— Я не стал обращать внимания на твои слова, процитированные Келли Андерсон в пятницу в новостях, хотя фраза о том, что слияние, мол, производилось только для увеличения прибылей «АмериКэр», повредила репутации нашей больницы. Но когда Келли Андерсон опять тебя процитировала в одиннадцатичасовых новостях… Она сказала, что ты считаешь закрытие неотложки в «Самаритянине» еще одним шагом «АмериКэр» к тому, чтобы сократить расходы и заставить всех пользоваться местной перегруженной приемной.

— Я этого не говорил, — ответил Ким, — это ее слова.

— Она сослалась на тебя, — сказал Форрестер.

Ким был в таком состоянии, что не стал возражать.

— Я тебя предупреждаю, — заявил Форрестер. — Терпение у меня не безгранично, и у администрации больницы тоже.

— Ладно. Считай, ты меня предупредил. — Ким швырнул полотенце в корзину и вышел, даже не взглянув на Форрестера.

Он не мог просто сидеть и ждать конца операции, и поэтому отправился в больничную библиотеку, чтобы узнать все, что можно, о кишечной палочке