Токио не принимает - [8]

Притча на какое-то время повисла в воздухе, затем улетучилась.

— Что скажут о рассказе портного ученые мужи? — спросил король.

— Господин, это отличная история, сложенная в соответствии с традициями и обладающая всеми тринадцатью уровнями значений, восхваляемыми в наших величайших письменных произведениях.

— Что скажет наш сын?

— Нет сомнений в том, что этот человек преуспел в деле сочинения фантастических историй, — отвечал принц.

Король был удручен.

— Я и сам чувствую, что портной показал себя честным и правдивым человеком. Такой человек никогда не станет достигать своих целей, прибегая ко лжи. Портной, я вижу, что произошел ряд досадных ошибок, в ходе которых ты сильно пострадал. Скажи, чего ты хочешь от нас.

— Господин, я пал так низко, что могу просить лишь деньги.

— Твоя просьба будет исполнена. Мы выплатим все твои долги. Мой казначей Салим скажет, какие бумаги ты должен представить, и поможет заполнить все необходимые документы. Мы искренне сожалеем о тех трудностях, с которыми тебе пришлось столкнуться. Возвращайся в свою деревню и занимайся привычным делом.

Мустафа жаждал покинуть город, улицы которого хранили множество неприятных воспоминаний. Тем не менее он не вернулся в деревню. Она казалась ему слишком маленькой, чтобы вместить мысли, роящиеся в его голове.

Он поселился в отдаленном городке на побережье моря, где стал зарабатывать на жизнь шитьем одежды и морской формы. Вечерами после работы он сидит на берегу, смотрит вдоль и рассказывает истории мачтам кораблей, которые скользят по водной глади на горизонте.

Лица едва различимы в полутьме зала. Лампы высоко под потолком, да и не все из них светят. Нельзя с полной уверенностью сказать, о чем думают люди. Возможно, эта странная игра подходит далеко не для всех. Некоторые предпочли уснуть или притворяются спящими. Возможно, какой-то нелюдимый одиночка незаметно покинул группу, отправился в отдаленный зал для пассажиров и с непонятным интересом стал рассматривать висящие на стене предупреждения о соблюдении санитарных норм, брошюры с требованиями, касающимися виз, норм провоза алкоголя и табачных изделий, списков вещей, которые нельзя держать в ручном багаже… Да и понятно! Каждый еще озабочен своими личными проблемами, мысли о которых порой мелькают в их опустошенных взглядах.

— Следующий! — командным голосом сказала женщина, высокая и широкая в кости.

Женщина сидит в несколько развязной позе, обхватив руками затылок и широко расставив локти. Она из тех людей, которые любят путешествовать в группах и легко сходятся с новыми знакомыми. В ней чувствовалась некая легкость: она уже давно сняла туфли на высоких каблуках. Все улыбались, однако женщина не собиралась сдаваться.

— Кто будет следующим?

Редактор памяти. Вторая история

Жил некогда в Лондоне богатый биржевой маклер, и было у него три сына. Еще когда они были детьми, стало ясно, что первые два мальчика — способные и трудолюбивые ребята, а младший, Томас, вечно витает в облаках.

Больше всего он любил рыться в книгах по истории и читать о событиях, происходивших в былые времена. Его волновала борьба династии Романовых с социалистами, он пристально вглядывался в черно-белые фотографии подстрекателя Ленина и страдающего гемофилией царевича Алексея, пытаясь за поблекшими снимками чужестранцев разглядеть судьбы людей. Он с упоением читал о местах, ставших ныне модными летними курортами, где всего несколько десятков лет назад убивали миллионы людей. Мальчика поражал тот факт, что смерть в столь короткий срок стала экзотикой. Он никак не мог привыкнуть к мысли о том, что в те времена, когда мир был так молод, люди тоже старели; он не совсем понимал, как течет время.

Однажды Томас сидел на своем привычном месте в читальном зале библиотеки, находящейся рядом с высокой черной дверью городского дома его отца, построенного в георгианском стиле и стоящего в ряду точно таких же зданий на площади Кэнонбери. Он читал о медленном загнивании Оттоманской империи, об интригах, которые плели Берлин, Лондон и Санкт-Петербург, дабы поделить территорию, некогда принадлежавшую Турции, и о румынских и болгарских революционерах, изучавших в Париже поэзию и взрывчатые вещества. В библиотеке стояла мертвая тишина, нарушаемая порой лишь шелестом страниц да легким стуком тележки библиотекаря, который переставлял книги на полках. Томас размышлял о Фракии и Фессалии.

Пожилая женщина вошла в зал и села рядом с ним. Потом сна слегка нагнулась и начала раскладывать свои вещи: повесила на спинку стула плащ, положила на стол сумочку, зонт в нейлоновом чехле, коробку с завтраком, а рядом поставила трость. Ритуал носил неторопливый и настолько хорошо продуманный характер, что привлек внимание Томаса, который пожалел о том, что она расположилась рядом.

Ему хотелось сосредоточиться на сенсационных восстаниях и зверских расправах, однако женщина сняла фольгу с сандвича, и запах яйца отогнал мысли Томаса от прошлого. «Есть запрещается» — гласил большой яркий плакат с зеленым логотипом района Айлингтона. Томас с надеждой осмотрелся по сторонам, пытаясь найти человека, который напомнил бы женщине о правилах поведения в читальном зале, но все вдруг куда-то исчезли. Старуха начала шумно жевать хлеб беззубыми деснами, и тогда Томас окинул её угрожающим, по его мнению, взглядом. В этот миг юноша понял, что женщина слепая.