Тогда, в Багио - [11]

Но двенадцатая партия имеет один подтекст. Во всех четных поединках претендент пускает в ход свое главное оружие — открытый вариант испанской партии. Гроссмейстер И. Зайцев говорил: «Корчной напоминает боксера, который всего себя вкладывает в один удар. Надо было заставить его промахнуться».

В номерах отеля «Терраса Плаза», в котором живет советская делегация, до утра не гаснет свет. Идет работа. В пользу чемпиона. Во имя шахмат. Ибо находка, которая вот-вот, где-то уже совсем близко, пусть чуть-чуть, но все же раздвинет границы шахмат, углубит их, докажет, что белый цвет — это всегда белый цвет, его преимущества неоспоримы. Надо только уметь подтвердить это.

Двенадцатая партия — как испытательный полигон. Чемпион на девятом ходу изберет новое продолжение. Новое в матче. Но это еще не находка: та впереди. Испытывается рекомендация большого знатока дебюта Пауля Кереса. Ранний размен ферзей, неустойчивый королевский фланг черных, лишняя, хотя и подверженная неприятельским ударам, пешка белых и многочисленные проблемы, которые необходимо решать претенденту. Сегодня на сцене. А завтра и послезавтра в номере за доской, на которой можно (и нужно) брать назад один ход за другим, пытаясь найти ответ: как избежать случившихся неприятностей, где и как могут найти усиление белые… что ему противопоставить? Но только это будет «не та работа», ибо, загадав загадку в двенадцатой, пусть закончившейся вничью, партии, Карпов готовился в следующей четной встрече ввести испанский дебют в совершенно иной миттельшпиль.

* * *

Двенадцатая партия, однако, быстро и не совсем заслуженно забылась, ее затмили две следующие встречи, державшие в напряжении сколько миллионов на земле!

Рассказывает заместитель председателя Спорткомитета СССР Виктор Ивонин:

— Я вылетел в Пицунду на открытие матча Гаприндашвили — Чибурданидзе. Была недолгая остановка в Тбилиси, меня пригласили на футбол, а из головы тринадцатая партия не выходит: спасет ее Карпов или нет? Отложенная позиция у меня на столе в кабинете осталась, перед самым отъездом зашел гроссмейстер Владимир Антошин, говорит, есть шансы на ничью. Показал он несколько вариантов, да только в той позиции можно было сто разных вариантов найти, а мой собеседник, казалось, рассматривал самые благоприятные. Я, честно сказать, подумал: успокаивает, не хочет, чтобы я с плохим настроением ехал. Одно утешение, что и четырнадцатая партия отложена. С преимуществом у Карпова.

Сидим, значит, на тбилисском стадионе. И вдруг по радио объявляют торжественным голосом, совсем как Левитан: «Внимание, сейчас будет передано сообщение из Багио».

За минуту до того тбилисцы не забили гол. Шум на трибунах стоял, а тут вдруг за одну секунду погас. И в этой торжественной тишине диктор произнес: «Как сообщает корреспондент ТАСС из Багио, тринадцатая партия на первенство мира по шахматам между Карповым и Корчным закончилась…» Диктор сделал многозначительную паузу на две-три секунды и закончил: «…победой чемпиона мира Карпова». Вот, думаю, черт противный, что-то напутал, и еще таким возвышенным тоном вещал.

Гул поднялся страшный. Люди радуются, поздравляют друг друга, кто-то поздравляет и меня, а я все думаю, напутали они там.

И вдруг снова по радио: «Внимание, сейчас будет передано сообщение из Багио».

Ну вот, говорю себе, сейчас передадут поправку, выиграл, мол, не чемпион, а претендент, приносим свои извинения.

А диктор тем же четким, немного взволнованным тоном: «Как сообщает корреспондент ТАСС из Багио, четырнадцатая партия на первенство мира по шахматам между Карповым и Корчным закончилась… (опять последовала интригующая пауза)… победой Карпова».

Ты знаешь, что на стадионе поднялось… В общем, чего мне тебе рассказывать, ты лучше меня знаешь, что такое тбилисский стадион…

Вот как характеризовал отложенную позицию тринадцатой партии экс-чемпион мира М. Таль: «Позиция… достаточно неприятная для черных. Над записанным ходом претендент продумал сорок минут и остановился на самом естественном продолжении».

Мне кажется, что слова «достаточно неприятная» были написаны после многих часов, проведенных за анализом. Ибо при откладывании она казалась проигранной.

Увы, именно так рассматривали ее в Москве.

…Полковник В. Виноградов мог позвонить в полночь, чтобы известить: «Выхода, кажется, нет. Смотрели всем отделом».

Кандидат наук и шахматный кандидат председатель Киргизской шахматной федерации А. Муратбеков печально сообщил, что провел в гостинице полночи за анализом, ничего хорошего не нашел, а под утро ему позвонили из Фрунзе, где тоже «смотрели всю ночь», и интересовались, что думают в Москве, не нашли ли выхода.

Директор Тбилисского шахматного клуба Л. Церодзе сказала:

— Пусть не торопятся с билетами. Лучше ехать на хорошее настроение.

Чтобы расшифровать это высказывание, надо сделать небольшое отступление.

…Мы должны были вылететь в Багио 12 августа. Были заказаны билеты, но к назначенному часу не пришли филиппинские визы.

Мы каждый день аккуратно, как на работу, приходили в шахматный клуб. Рассаживались, рассматривали партии, отложенные в Багио, играли блитц, вздыхали. Наконец визы получены, но все рейсы в Токио загружены на две недели вперед. За нас просили, ходатайствовали, требовали: Госплан (в составе группы первый заместитель председателя Госплана Армении М. Аллахвердян), Министерство здравоохранения (в составе группы министр здравоохранения Грузии Г. Лежава), Интурист (все туристы), Спорткомитет (все мы так или иначе причастны к спорту). Визы были. Билетов — нет. И надежд тоже. И тогда кто-то сказал: