Тогда ты молчал - [51]
— Полиция, — сразу же сказал Лахенмайер.
У него был глубокий гортанный голос и очень нечеткое произношение. Он начал слегка раскачиваться из стороны в сторону. Мона поняла, что нужно торопиться. Он не в состоянии сосредоточиться надолго.
— Вы можете вспомнить Фабиана Плессена?
Раскачивание усилилось. Но все же он ответил:
— Да.
— Каким было лечение? Вы хорошо восприняли его?
— Да.
— Как хорошо? Что делал герр Плессен?
Возникла пауза. Лахенмайер перестал раскачиваться и, казалось, напряженно к чему-то прислушивался.
— Он всегда прав, — наконец сказал он. — Возражения бесполезны.
Последние слова прозвучали почти с иронией, словно он хотел кого-то передразнить.
— Кто это сказал? — вмешался Бауэр.
Лахенмайер непонимающе уставился на него.
— «Возражения бесполезны», — процитировал его Бауэр. — Это Плессен сказал вам или кому-то другому?
— Не сказал. Сделал. Говорил до тех пор, пока не начнешь ему верить во всем. Потом невозможно было от этого избавиться. Из головы. Потому что это внутри.
— Что внутри вашей головы? — осторожно спросила Мона.
Лахенмайер поднял руки и приложил их к ушам. И снова стал раскачиваться.
Взад-вперед, взад-вперед.
— Герр Лахенмайер? Что у вас в голове?
— Мой дед. Он опять живой. Фабиан оживил его. А теперь он не хочет возвращаться назад в могилу. Оно и понятно.
Лахенмайер начал судорожно хихикать.
— Он пугает меня, — вдруг сказал он.
— Кто? Дед?
— Да. И все остальные. Там их много.
— Много? Кто бы это мог быть?
— Товарищи. Крепкие ребята. Шутить не любят.
— Какие еще товарищи? — спросила Мона и в тот же миг у нее промелькнула догадка.
Она прикинула в уме — время совпадало. Взгляд Лахенмайера блуждал по комнате, он начал делать судорожные вдохи-выдохи, на его верхней губе появились капельки пота. Доктор Баум успокаивающе легонько сжал его руку, но не вмешивался.
— Товарищи вашего деда, — настойчиво сказала Мона, — они что, служили в СС?
— Нет!
— СА? Гестапо?
— Нет! Нет!
Но Лахенмайера, казалось, уже невозможно было унять. Он начал стонать, протяжно, хрипло и отчаянно. Мона посмотрела на доктора Баума, который, обняв своего пациента, баюкал этого крупного мужчину, словно малого ребенка.
— Фабиан Плессен, — сказала Мона, полная решимости вытащить из этого человека максимум информации, пока он окончательно не погрузился в свой бредовый мир.
— Я его ненавижу! — слова были произнесены нечетко, но достаточно понятно.
— Кого вы ненавидите? Фабиана Плессена?
Мона нагнулась вперед, пытаясь поймать ускользающий взгляд больного. Лахенмайер смотрел в потолок и казалось, что он пытается разглядеть там какой-то узор.
— Я был счастливым человеком, пока Фабиан не раскопал могилу у меня в голове, — наконец сказал он.
— Вы боитесь Фабиана?
— Его друзей.
— Друзей? Кто они такие?
И в тот же миг Мона вспомнила пятерых человек, находившихся в доме, когда она и Бауэр допрашивали Плессенов.
— У Плессена есть друзья. Они звонят и ругают меня.
— Как? Что они говорят, когда ругаются?
— Они не хотят никакой критики.
И это была, очевидно, его последняя связная фраза на сегодня.
— Никакой критики? Вы критиковали Фабиана?
Испуганный взгляд снизу вверх:
— Нет!
— Но его друзья звонили вам?
— Нет! Нет! Нет!
Мона попыталась зайти с другой стороны:
— Если вы были счастливы, пока не попали на консультацию к Плессену, то зачем вы туда пошли? Зачем вы участвовали в его семинарах?
Лахенмайер начал плакать — тихо, почти беззвучно. Он не ответил ни на этот, ни на последующие вопросы. Через несколько минут безуспешных попыток они оставили его в покое. Доктор Баум подал знак санитару, молча ожидавшему у двери. Лахенмайер все еще плакал, когда санитар осторожно помог ему встать со стула и бережно вывел из комнаты. Моне тоже хотелось сразу же попрощаться и уйти. У Бауэра был такой вид, будто он сейчас упадет в обморок.
— Как вы себя чувствуете? Все нормально? — участливо спросил доктор Баум после небольшой паузы.
— Да, — ответила Мона. — Конечно.
Она уже взяла себя в руки:
— Его дед служил в СС или в подобной организации?
Доктор Баум кивнул.
— Войска СС. Вы можете посмотреть протоколы бесед с больным. Этот Плессен во время терапии, очевидно, пробудил в нем воспоминания раннего детства. Дед Фрица был фотографом и служил в войсках СС в Варшаве, когда там было гетто. В шестидесятые годы он показал Фрицу, которому было тогда шесть или семь лет, некоторые из своих фотографий. На них были засняты расстрелы еврейских бойцов сопротивления. Сделано это было, вероятно, в педагогических целях: «Так будет с теми, кто плохо себя ведет».
— Боже мой, — произнесла Мона, — это же…
— Фриц был совсем еще ребенком, — сказал Баум. — После этого случая он не мог спать ночами. Потом он забыл об этом, вытеснил из памяти эту информацию, назовем это так, и возможно, что и к лучшему. Он, правда, остался пугливым и заторможенным, даже став взрослым. Но все же у него были работа, жена, две дочери… В семинаре он участвовал только потому, что хотел стать, ну… мужественнее, что ли, пробудить в себе больше интереса к жизни, — доктор Баум вздохнул: — Да, вместо этого он разбудил в себе целую стаю спящих собак.
— А что случилось потом? — спросила Мона.
Известная читателю по роману «Тогда ты молчал» главный комиссар уголовной полиции Мона Зайлер проводит новое расследование. В убийстве женщины подозревается ее муж, преподаватель интерната, где обучаются дети из состоятельных семей. Жертвами новых убийств оказываются бывшие учащиеся этого интерната. Во всех случаях используется необычное орудие преступления, каждое последующее убийство совершается со все большей жестокостью. Мона постепенно убеждается в том, что преподаватель непричастен к убийствам, а мотив преступлений следует искать в прошлом жертв…
Волей случая и чередой неприятных событий четверо друзей решили начать собственное расследование. Для этого им пришлось поехать во Францию, где они хотели найти ответы на вопросы. Но дело оказалось слишком запутанным, сложным, учитывая то, что им уже занимались другие структуры.
Семья Куликовых вновь в центре событий: таинственные незнакомцы, убегающие от похитителей голышом по лесной дороге, чужие секреты, раскаявшиеся убийцы, – и троицу нахальных детей опять не удается удержать от преследования опасных преступников. Впрочем, с такой семейкой у преступников просто нет шансов.
1892 год. Земского врача Ивана Иноземцева направляют в столицу Туркестанского генерал-губернаторства – Ташкент. Но добраться до нового места службы Иноземцеву не удается: его похищает шайка разбойников во главе с коварным басмачом Юлбарсом, приручившим настоящего тигра. По всему краю ходят слухи и легенды о набегах банды Юлбарса. Он жесток и безжалостен, умен и необычайно хитер, так зачем же ему среди оазисов и миражей пустыни понадобился обычный земский врач Иван Иноземцев? И как теперь ему справиться с новой напастью – эпидемией холеры, которая преследует местных жителей?..
Наконец-то частному детективу Валерии Протасовой досталось настоящее серьезное дело! Раньше только за неверными супругами следила и даже пропавших котов искала, а тут – страховая компания не хочет выплачивать два миллиона баксов страховки за жизнь погибшего бизнесмена Чернова, утверждая, что он покончил с собой. Но Валерия уверена – самоубийством тут и не пахнет! И первым делом решает навестить Людмилу, безутешную вдову. Ведь муж был так богат, а соблазн велик…
Два мертвых тела подряд могут вызвать истерику даже у Коко и Юм-Юм. У Коко есть шанс выйти на след серийного убийцы и тем самым снять подозрение с Квиллера. После всего этого встреча с привидениями – сущий пустяк.
Все было у Светланы: прекрасная семья, любящий муж, достаток – и все в одночасье рухнуло, как карточный домик. Из обеспеченной супруги нового русского Светлана превратилась в «брошенку», мать-одиночку с двумя детьми, которых не сегодня-завтра буквально не на что будет кормить. И какая бы на ее месте отказалась от заманчивого предложения непыльной работы за хорошие деньги да еще и на берегу Средиземного моря. Но бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке, и замечательная работа на поверку оказывается рабством с сексуальным уклоном.