Тоётоми Хидэёси - [8]

Некоторые исследователи жизни и деятельности сёгуна Ёсимицу, явно преувеличивая его исторические заслуги и личные качества, утверждают, будто в своей государственной и военной деятельности, в частности в отношениях с сильными феодалами, он отдавал предпочтение тактике компромиссов и уступок, чем добивался необходимого «баланса сил», и чуть ли не полностью пренебрегал грубыми диктаторскими методами. Исходя из этого, делается даже вывод, что его, собственно, нельзя и причислять к диктаторам, которые «железным кулаком» правят страной[19]. Ёсимицу, несомненно, обладал незаурядными способностями политического, государственного и военного деятеля, что позволяет выделить его из всех других сёгунов этой династии. Он немало сделал для укрепления центральной власти, улучшения финансового положения страны, развития внешней торговли, особенно с Китаем,[20] в частности благодаря тому, что принял строгие меры против пиратских набегов на корейские и китайские берега.

Однако, несмотря на все умение сёгуна лавировать, прибегать к компромиссам, когда того требовала обстановка, идти на уступки, он, конечно же, был самым типичным военно-феодальным диктатором, олицетворял собой настоящую восточную деспотию, прочную основу которой, как отмечал К. Маркс, составляли замкнутые маленькие хозяйства, имевшие самодовлеющий характер.[21] Поэтому причины кризиса и падения сёгуната Асикага следует искать не в том, что после Ёсимицу эта династия не выдвигала из своей среды сёгунов, которые были бы достойны его таланта, а в изменении социальных условий, и прежде всего в разрушении и гибели отживавшей свой век системы мелких земельных поместий, которая становилась тормозом дальнейшего развития экономической основы общества и его политической надстройки.

Мероприятия Ёсимицу, как бы ни были они важны и в определенном смысле даже прогрессивны для своего времени, тем не менее оставались паллиативами и не в состоянии были предотвратить углублявшийся процесс разложения и упадка мелкопоместной системы и базировавшихся на пей средневековых общественных отношений. Ход последующего развития, в том числе война годов Онин как его кульминационный пункт, служит убедительным и наглядным тому подтверждением.

К концу своей жизни (Ёсимицу умер в возрасте 50 лет) сёгун потерял всякий интерес к политической жизни. Он все дальше отходил от государственных дел и все больше предавался мелким жизненным страстям. Мысли о собственном возвеличении и прославлении занимали его теперь куда больше, чем дела и судьбы государства. Званые обеды и ужины, торжественные церемонии, тщательно продуманные сценарии ритуальных приемов по самому незначительному поводу — все это служило одной-единственной цели — угодить безмерному честолюбию сёгуна, утолить его неуемную страсть к почестям и славе. Во всем он старался подражать придворной аристократии, слепо копируя ее изысканные манеры, нормы поведения и представления о вкусах — словом, все то, что при дворе считалось хорошим тоном. Нарочито показное покровительство искусству тоже должно было создать у высшего сословия впечатление, что сёгун ни в чем не уступает придворной аристократии и самому императору. Он хотел даже провозгласить своего любимого сына Ёсицугу императором; во время грандиозного пиршества, специально устроенного в честь императора и высочайших придворных особ, Ёсимицу пытался склонить императора к этой идее. И как знать, возможно, что сын сёгуна и был бы провозглашен наследным принцем, если бы смертельная болезнь внезапно не сразила Ёсимицу.[22]

После смерти Ёсимицу политическое влияние клана Асикага заметно падает. Власть сёгунов практически ограничивается столицей да небольшим числом прилегавших к ней провинций. Вся остальная обширная территория страны жила своей обособленной жизнью. Военные правители дома Асикага продолжали царствовать, но уже не правили, хотя их власть, во многом по инерции, сохранялась вплоть до 1573 года, когда был свергнут последний, пятнадцатый по счету сёгун этой некогда всесильной феодальной династии.

Восьмой сёгун этого клана — Ёсимаса, при котором вспыхнула война Онин, еще больше, чем его предшественники, питал отвращение к политике. Он рано самоустранился от государственных дел, которые довольно быстро ему наскучили, уединился в своем дворце, где в кругу приближенных вельмож и наложниц вел праздный образ жизни, транжиря направо и налево огромные государственные средства, соперничая в роскоши и пышности с императорским двором.

Профессор Токийского университета Танака Ёсинари, основываясь на исторических источниках, подсчитал, что только на строительство одного дворца, щедро украшенного золотом, серебром и драгоценными камнями, Ёсимаса израсходовал колоссальную по тем временам сумму — 60 миллионов кан.[23] Автор считает, что такая расточительность сёгуна послужила одной из главных причин, вызвавших войну Онин[24].

Летописец оставил следующую запись в хронике годов Онин: «В первом году Онин (1467 г. — А. И.) страна переживала сильное волнение. В течение длительного времени пять ближних провинций и семь областей