Точка зрения закуски - [31]

— Это я, Стив, понимаешь, я! Успокойся. Он уже мёртв. Здесь нельзя стрелять, понимаешь? Нельзя! — Он мягко попытался завладеть её оружием. В глазах девушки плясала смерть. Но в этот момент в пульте управления что-то громко щёлкнуло, сверкнула вспышка электрического разряда, мгновением позже от туда повалил едкий чёрный дым. Челнок резко задрал свой нос, пол ушел у них из-под ног. Кэрол со всего размаха врезалась в Стива, их обоих с хрустом припечатало к перегородке.

Выскочивший из "Меты" майор Рэндол с ужасом наблюдал, как их последняя надежда с рёвом вырвалась из пленившего её снежного сугроба, окутавшись клубами белого пара, и медленно пошла вверх. Затем, поднявшись чуть выше крыши одного из самых высоких зданий, челнок завис в воздухе, несколько раз рыскнул влево-вправо, задрал свой нос вверх, встав в воздухе почти вертикально. И с воем завалился кормой вниз, прямо на крышу ближайшей башни. Пробив её, кораблик провалился внутрь, ломая на своём пути всё новые и новые перекрытия. Ледяное крошево ударило из пустых окон, отмечая путь его падения. Челнок проваливался уже гораздо ниже поверхности. Внезапно стало очень тихо. Затем внутрь рухнула одна из стен, подняв за собой новую снежную бурю. И вновь наступила гнетущая тишина.

— Приходим в себя. — Лейтенант Владимир Смирнов выключил свой медсканер. — Скажи спасибо Господу, капитан, что был в десантных доспехах.

— Где я?

— На "Мете". Обогреваемся здесь, как можем. Челнок-то практически накрылся — вся корма в лепёшку. Завалило его обломками стен и снегом, на глубине пятнадцати метров. Двигатель, понятное дело, всмятку. Ни дюз, ни прочих нежных деталей. Реакторный отсек заблокирован, туда и вовсе соваться страшно — течь, сорвало реактор с креплений. Генераторы вроде бы целы, какое-то время напряжение ещё будет. Хорошая машина, крепкая, но толку сейчас от этого, сам понимаешь…

— Что с остальными?

— Кэрол жива и невредима. Каким образом — не спрашивай, у неё с врачами странные отношения.

— Да, у них там, откуда она родом, вроде как табу на техническую медицину.

— Ага, слыхал. Будем считать, что ей просто повезло. Дуракам всегда везёт! Господи, пилот, устроивший пальбу в кабине! Она говорит, что у этого козла Варслоу тоже был бластер.

— Нашли?

— Бластер? Какое там! Вас самих насилу откопали! Боргу не повезло больше всех — не лежал бы на корме — остался бы в живых. На голове рана не смертельная была. Варслоу, гад, видать просто дал ему каким-нибудь ключом по голове. Попросил что-то подать, тот без шлема…

— Зачем ему всё это? Куда он собирался на челноке лететь? Спятил совсем от страха, что ли? — Стив попытался присесть. Это ему почти удалось.

— Он признался, что работал на "Тейкокуно Хейва". Серьёзная корпорация. Её, говорят, якудза опекает.

— Подожди, как это — признался?

— Да жив он… был. Антиперегрузочное кресло, да ещё и лазер рану прижег. В нормальных условиях я бы его наверняка откачал. А здесь… три дня он ещё дышал. Кое-что успел поведать. Эта "Тейкокуно" — основной конкурент папаши Хоупкинса. Экономический шпионаж, в общем, мда. А наш механик, как помнишь, до денег был весьма охоч. Вот и подался в шпионы-диверсанты. А до границы Облака за нами следовал, не поверишь…

— Их корабль. Я знаю. Мы с Джеком как-то пораньше заподозрили. Кстати, а он и Лайза с Варслоу не заодно, не сговаривались?

— Да нет. Их нашли запертыми снаружи, в десантном отсеке. АБСОЛЮТНО ГОЛЫХ. Пытались, так сказать, на свой лад согреться. Профессор перебирал свои драгоценные черепки где-то в тёмном углу, он и взлета, поди, не заметил. Сломанную ногу я ему подлатал, а вот что теперь у него с головой? После смерти дочери он меня сильно в этом плане беспокоит. Кстати, о психах. Может и к лучшему, что Варслоу сам представился — у него точно была опасная форма шизофрении под конец путешествия. Таким образом с Оливией разделался! Она-то чем ему помешала? А корабль зачем ему было взрывать?

— С самого начала на челнок, видать, надеялся. Когда просек, что с вооруженной "Метой" мы их рейдеру, скорее всего, не по зубам.

Лейтенант встал от заваленного кучей термоодеял и каких-то неузнаваемых, но тёплых тряпок, ложа Стива.

— Ты, парень, не переживай, ты всё сделал правильно. А тот корабль, что за поясом астероидов болтается, нам всё равно был без надобности — ради обладания всем этим долбанным добром нас быстренько отправили бы подышать вакуумом. Хоть наш майор и лучший, наверняка у них своих специалистов с собой полно. Каких-нибудь ниндзя! Что делать, волчьи законы крупного бизнеса. Поправляйся, вместе думать будем, как жить дальше. И впредь береги голову, она нам понадобиться!

— А что вообще со мной, доктор? — Спросил вдогонку ему Стив, но лейтенант уже вышел.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Командор Фрам наблюдал за выходом на орбиту огромного Марсианского грузовоза. Движение в космическом пространстве Шимана последнее время становилось всё оживлённее. Идеальные для человека условия обитания, мягкий климат, насыщенная кислородом атмосфера, прекрасные хвойные леса и обильные залежи редкоземельных минералов в горах и у полюсов делали эту планету на редкость привлекательной для Федерации. Вскоре после прибытия колонистов на Шимане появилось много городов, равнины были облюбованы трудолюбивыми фермерами, а крупнейшие добывающие компании с Аркторна и Вирфингема принялись осваивать богатейшие природные месторождения. На планете функционировал довольно крупный для молодого мира, ультрасовременный космодром, имелась и большая, постоянно развивающаяся синхроорбитальная станция "Риплпорт", которой и командовал сейчас командор Фрам. Местные экологи берегли удивительный, уникальный природный мир Шимана. Тяжелым кораблям категорически запрещалось не только садиться на поверхность, но и входить в верхние слои атмосферы планеты. Вообще, наличие хорошо пополняемой казны, мощная и постоянно растущая экономика молодой планеты и удалённость от Земной Федерации позволяли проводить планетарным властям гибкую и практически независимую политику, уделяя много сил экологии, развитию других, фундаментальных наук и искусств. В Шимстоуне, столице планеты, имелся свой, успевший стать знаменитым Шиманский Экологический Университет, в который охотно перебрались многие такие светила — бунтари от науки, как профессора Юзеф Ворцлав Ганек и Густав Капельхеймер, здесь, на кафедре экзобиологии, читал свои зажигательные речи сам аббат Юлиан Грендалианский!