Точка слома - [49]

Вот оно, заветное окно. Небольшой прыжок и ступни Летова, поднимая клубы кирпичной пыли, опустились на пол, а водитель плюхнулся вслед за ним. Сбоку появились остальные парни с побелевшими от ужаса лицами.

Летов шел впереди. Он чувствовал, что в голове какая-то муть, ему было плохо от одного вида взведенного «ТТ», но он все равно вел за собой буквально трясущихся от страха милиционеров. То и дело вместо заснеженных и пустых комнат этого здания у него перед глазами появлялся заваленный трупами и камнями коридор дома в Вене, а иногда ему казалось, что в стены врезаются пули, рассыпая камень на мелкую крошку. Однако это были лишь вкрапления, в целом, Летов был еще тут.

Первый этаж чист. Милиционеры аккуратно вступают на покрытую тонким льдом хлипкую деревянную лестницу, которая ведет на второй этаж. Первым наверх полез водитель, опередивший заторможенного Летова. Он тихонько ступал по ступенькам, которые скрипели и нарушали шум здания скрежетом ломающегося льда, а вскоре пухловатый водитель, с украшенным «Ошкинскими» усами лицом, вылез на второй этаж, кашлянул от пыли и, давя ледяную крошку, поплелся вперед, пока тишину этого заброшенного дома не оглушил выстрел. После него было лишь слышно, как на пол упало громоздкое тело водителя, издавшего истошный крик.

Летов высунулся из дыры в полу и пустил пару пуль в комнату за стенами которой и прятался убийца. Он сразу же ответил своей пальбой и Летов скрылся на лестнице. Вместе с еще одним парнем он бросился ко второму пролому в полу, к которому вела лишь висящая веревочная конструкция, чем-то напоминающая лестницу, а остальные полезли по более крепкой деревянной лестнице.

Летов забрался по этой веревочной сопле наверх, сразу открыв огонь по проему, из которого палил убийца. Ответа ждать долго не пришлось: как только Летов упал в маленькую комнатку, пустой проем которой был в метре от дыры в полу коридора, в него влетели вражеские пули.

И тут началось. Перед глазами встал серый туман, в ушах начался звон, потом сменившийся звуками выстрелов и разрывов снарядов. Летов завыл, как волк, схватился за голову и стал кататься в пыли.

«Нет, нет, нет, нет» – повторял он себе, но лишь пыль оседала на его лице, а вырванные волосы выпадали из ладоней.

Тем временем Лихунов израсходовал весь магазин пистолета, который он забрал у убитого конвойного в спецпоселении. Оставался один, последний пистолет – пистолет убитого милиционера. Группа бравых защитников социалистической законности была с двух сторон: спереди двое парней, которые залезли по лестнице и спрятались в проемах комнат, а сзади Летов и еще один парень. Однако судя по крикам, доносившимся из комнаты и вою, Лихунов подумал, что ранил одного из милиционеров, но нет – это Летов опять бился о запертые двери его сознания.

Вот парень сзади, поняв, что Летов ранен и выбыл из боя, пошел вперед. Он постоянно держал злополучный проем, где прятался убийца, под прицелом. Вот уже проделана половина пути, вот уже близок враг… Сердце бьется постоянно, пот течет из под синей фуражки, в голове лишь страх и жажда убить преступника… Вдруг Лихунов, опасно высынувшись в коридор, совершенно неожиданно выстрелил из проема прямо в грудь молодому милиционеру и, издав радостный визг, пустил в него еще несколько пуль.

Тем временем Летов пришел в себя. Его коричневое от пыли лицо выражало дикий ужас и абсолютную потерю в пространстве – у него было помутнение рассудка. Летов отдаленно понимал, что происходит, но одновременно с этим был в каком-то тумане, чувства были притуплены и полного понимания картины не было – словно все вокруг залила какая-то мутная вода.

Летов поднял «ТТ», снова закричал и выскочил из своего укрытия. Началась безостановочная пальба. Летов бежал вперед, издавая истошный крик, и постоянно стрелял по проему комнаты, в которой прятался Лихунов. В голове не было ничего, а перед глазами стояла мутная картина из разваленного коридора, разлетающихся в сторону кусочков стены и тусклого осеннего света. Ни страха, ни боязни, ни опасности – вообще никаких мыслей и чувств. Вот и заветный проем. Лихунов лежал на полу и уже был готов выстрелить в озверевшего Летова, но он просто выбил пистолет из рук Лихунова, упал на него и с истошным криком стал бить рукоятью пистолета по лицу. Кровь и зубы летели во все стороны, вот уже сдвинулся нос, а Летов продолжал эту кровавую драку, но Лихунов лишь улыбался, выплевывая кровь изо рта. Вдруг Летова кто-то скинул в сторону, перевернул Лихунова и поднял его на ноги. Летов, снова упавший в пыль, сквозь пелену гнева увидел Горенштейна, который отдавал заломаные руки Лихунова конвойным.

«Узнаю тебя, Серег. Еще немного, и ты бы убил его. Что с тобой? Ты чего озверел? Даже под Выборгом с тобой такого не было» – спросил Горенштейн, вытирая руки от крови.

Летов ничего не ответил. Он поднялся со спины, взглянул на свое коричневое от пыли пальто, со свежими капельками крови, вгрызающимися в плоть габардина. Ладонь мертвой хваткой сжимала окровавленный пистолет, который вскоре упал в пыль, осевшую на его покрасневшую рукоять.