Точка слома - [44]

Сейчас Лихунова сильнее всего волновало то, докуда доедет состав – явно не до главного вокзала. Если он остановится на окраинах, то надо присмотреться там – вдруг есть банки какие-нибудь или иные заведения, где можно украсть довольно приличную сумму в рублях.

Спокойствие – пожалуй, именно этим своим умением наиболее сильно гордился Лихунов. Даже сейчас, лежа с закрытыми глазами и черным от угля лицом, он вполне спокойно думал о том, что в ближайшее время ему предстоит найти оружие, деньги, документы и добраться до другого конца страны. Впрочем, все это казалось очень легким по сравнению с временами службы в РОА.

Он приподнял голову и, щуря глаза от слабого ветра, врывающегося в уже тормозящий вагон, увидел небольшие домики вдоль линии железной дороги и растворяющиеся вдалеке очертания каменных домов. Значит, город уже близко.

Когда состав еще сильнее замедлил ход, подъезжая к Инской, Лихунов без особых трудностей спрыгнул на каменную насыпь и скатился в замерзшую грязь. Полежав в ней с минуту, чтобы перевести дух, Лихунов вскочил и побежал сквозь лесок на проселочную дорогу.

Вот уже начались окраины Первомайки. Покосившиеся заборы, вмерзшие в ледяную грязь, стеной стояли под порывами ветра, крыши домиков отлично защищали от пробирающего любого холода, а не близкое Лихунову серое сибирское небо совершенно не грело и лишь опускало на окраины свой серый свет.

Лихунов запахнул свою почерневшую телогрейку и тащился вперед, запинаясь о ледяные изгибы грязи. На улице не было ни души – лишь гавкали собаки за заборами, бросаясь на их гнилые доски. Лихунову было плевать – его душу грели воспоминания о расстрелах жителей белорусских деревень и ожидание свободы.

Свернув с проселочной улицы на центральную, Лихунов увидел разъезженные колеи в грязи, те же покосившиеся заборы и продмаг №3, одиноко стоящий меж двух улиц. Мимо прошла женщина, укутанная в «Москвичку», за ней паренек в пальтишке, потом хромой мужик в солдатской шинели без погон, двое местных алкашей, с оттопыренными карманами, из которых торчали заделанные сургучом горлышки бутылок.

Вот рядом особняком встали цехи местной фабрики: Лихунов взглянул на эти новехонькие здания и плюнул в грязь – сразу вспомнились пафосные фразы про «индустриальное развитие страны».

«Мрази сами в своих заводах подохнут» – промелькнуло в голове Лихунова.

…Через часик поисков Лихунов таки нашел место для временного житья. Заброшенный кирпичный дом, стоящий в небольшой низине около линии «железки» и окраин Первомайки, идеально подходил для жития беглеца: два промерзших этажа, окна без стекол, рассыпающийся кирпич и абсолютная пустота. Небольшая комнатка на втором этаже, где кто-то уже наложил кучу еловых веток, была выбрана Лихуновым как место для ночлега.

…Привал длился ровно полчаса, после чего Лихунов, более-менее оттерший угольную пыль снегом, пошел исследовать район и искать кандидатуру на роль того, у кого можно украсть кошелек. Идя по широкой улице и мрачно вглядываясь в ее пустые пейзажи, Лихунов наткнулся на милицонера в синей шинели, выходящего из небольшого квадратного одноэтажного домика, защищенного невысоким заборчиком.

«А ну-ка стой» – сказал милиционер, поправляя ремень с кобурой.

-Чем могу быть полезен? – удивленно спросил Лихунов.

-А ты кто? Я тебя тут раньше не видел.

-Да я тут уже месяца полтора живу, там, у станции.

-Тут на фабрике работаешь?

-Да нет, грузчиком на овощебазе.

-А Лякинова знаешь?

-Кого?

-Ну как же – воскликнул милиционер – Боря Лякинов – стахановец с паровозоремонтного! Его вся Первомайка знает!

-Ну, так я тут недавно, полтора месяца только.

-Газет не читаешь что ли? Про него неделю назад в «Советской Сибири» писали.

-Да денег на газеты нет, мне бы папирос купить.

Милиционер с погонами лейтенанта оглядел Лихунова и пошагал дальше, в сторону магазина. Пока милиционер скрывался в небольшом здании магазинчика, Лихунов замедлил шаг, погрузившись в свои измышления, и вдруг в его голове выстроилась цепочка: «этот ментовской упырь мою харю хорошенько разглядел, запомнил. Значит, когда на меня ориентировка придет, то он точно меня узнает и все выложит. Вот тварь мусорская, принесла же его неладная».

Лихунов зашел за забор и присел на корточки, чувстуя холод, изходящий от ледяной дорожки. Голова его опустилась на синие от холода кулаки, длинная челка маслянистых волос закрыла лицо. Он стал думать, как поступить. Просто убить – слишком рискованно, все закопошаться. Других способов заткнуть нет. Оставлять это просто нельзя – ориентировка придет сегодня, а в центр Лихунов сможет вырваться только через пару дней: нужно одежду еще сменить и хотя бы червонец найти. Казалось, что выхода нет. Лихунов стал перебирать все варианты, благо долгий опыт бандита давал о себе знать.

И тут он вспомнил ту шумиху про маньяка в Первомайке! В спецпоселении, на станции – везде все говорили о куче убийств в Первомайском районе. Лихунова словно осенило – просто убить этого милиционера почерком маньяка, так, чтобы милиция подумала, что это очередное убийство душегуба.

Лихунов все продумал: топор наверняка есть в сарайчике, одиноко возвышающемся во дворе дома лейтенанта, а четверостишье можно спокойно в библиотеке вырвать. Проследив за тем, как милиционер с авоськой продуктов зашел в свой зеленый дом, Лихунов бросился по улице в поисках библиотеки.