Точка росы - [69]
Сейчас смешно вспоминать высказывания маловеров, а таких было много, что буровики зря тратят время и деньги на разведку — нефти и газа не будет. Западная Сибирь открыла первопроходцам свои месторождения. Пришли первые успехи, и первый нефтяной фонтан забил.
В последнее время до Лунева доходили слухи, что его собираются переводить в Тюмень. Может, и пора перебираться на новое место, да все ему в Березове и в «Венеции» дорого.
— Куда летим? — спросил командир вертолета Ми-8. По приобретенной в авиации привычке посмотрел на небо.
Тоскливые глаза летчика яснее ясного говорили о том, что надоело ему летать по одному и тому же маршруту Игрим — Березово — Игрим. Он мечтал о многочасовом полете, чтобы показать свое мастерство. Летчик как бы напоказ держал в руке свернутую гармошкой карту. Стоило ее развернуть, и мчись в любую точку Ямала.
— В Таз? — с прежней настойчивостью спросил летчик. Именно он доставил ремонтную бригаду в поселок рыбаков, которую месяц назад возглавлял Викторенко.
— Медвежье устраивает? — добродушно сказал Лунев. — Министр вызывает на совещание.
Пока Лунев разговаривал с летчиком, Тонкачев, по-прежнему худой, как подросток, обходил неторопливо вертолет. Ему хотелось курить, и он нетерпеливо разминал в кармане сигарету, принюхиваясь к крепкому запаху табака.
— Садитесь, — сказал летчик, приглашая в вертолет. Он давно изучил пассажиров. Суетливые, к которым он относил Тонкачева, старались бестолковыми движениями скрыть свой страх.
В салоне вертолета тянуло холодом. Лунев занял место у окна. На противоположной стороне устроился Тонкачев. Сдернул с руки перчатку и принялся процарапывать кружок во льду. Пока механик прогревал движки, главный инженер протер второй кружок. Потом провел длинную полосу. Обвел круг. В последний момент дорисовал нос. Вышла смешная рожица.
Лунев ухмыльнулся: он знал нелюбовь Тонкачева к воздушному транспорту и понимал, что тот просто отвлекает себя.
Лунев думал о предстоящем совещании. Проводить будет министр. Сабит Атаевич — человек горячий. Это известно всем. Может поднять любого начальника с места и задать вопрос, по существу, конечно. Лунев за собой вины не чувствовал, но вызов в Медвежье тревожил своей неожиданностью.
Вертолет быстро набрал высоту. Лунев прижался к; круглому стеклу. С запозданием начал протирать кружок. Полет всегда сулит самые неожиданные встречи. Летом на болотах и озерах стаи гусей и лебедей. Сверху это зрелище неописуемое. А бывало, что вертолет налетал на дикие стада оленей.
Зимой только по темным обводам можно угадывать померзшие озера и причудливые изгибы рек.
Летчик заметил стаю полярных волков и развернул на них машину, теряя высоту.
Шесть огромных волков старались убежать от черной тени вертолета.
При развороте и Лунев увидел хищников. Его поразил широкогрудый вожак с черным ремнем на спине.
— Волки, Юрий. Видишь?
— Красиво бегут.
Стая волков осталась позади. Снова потянулась ровная тундра без ориентиров с торчащими застругами снега, похожими на щучьи зубы. В салон вышел второй пилот.
— За бортом тридцать пять градусов, — сказал он.
— Знатный морозец! — Тонкачев плотнее запахнул меховую куртку на груди.
— Евгений Никифорович, не хотите погреться чаем? У нас есть термосы.
— А мне не предлагаете чай? — спросил главный инженер.
— Так вы из термоса не любите. Вам самовар подавай.
— А самовар вы не можете приспособить?
— Приспособить можно. Купить трудно.
— Ладно вам разговаривать. Чай давайте пить, — сказал Лунев. — Насчет самовара Юрий Иванович пошутил. А пяток больших термосов иметь стоит. Везете вахту с работы, в самый раз угостить рабочих горячим чайком.
— Сидевич, если Евгению Никифоровичу идея понравилась, считайте, что у вас будут термосы, — сказал с улыбкой Тонкачев. — Мы с Евгением Никифоровичем водохлебы. Нет ничего лучше горячего чая!
При посадке игримцев опередил вертолет Ми-8 из Уренгоя.
Прибывающих встречал начальник областного управления по добыче газа Малоземов. Он недолго поговорил с Шибякиным, торопливо поздоровался с Луневым и Тонкачевым. Все его мысли были сосредоточены на прилете министра.
Подлетели еще два вертолета, взвихривая винтами снег, и лесная просека стала похожа на аэродром.
Сдвинувшиеся стрелки на наручных часах напугали Малоземова. Он торопливо комкал в руке платок, вытирал катившийся по лицу пот.
Очередной вертолет находился еще за высокими кедрачами и мог появиться через несколько минут, но тяжелый гул движков уже обрушился откуда-то сверху.
Шоферы зеленых «газиков» суетливо задергали свои машины, демонстрируя особое рвение. Малоземов, не обнаружив свою машину на прежнем месте, побежал навстречу заходящему на посадку вертолету Ми-8.
Министр, щурясь от снега, легко сошел по лестнице. Следом спустились прилетевшие с ним товарищи.
Загнанно дыша, Малоземов прерывающимся голосом произнес:
— Здравствуйте, Сабит Атаевич!
— Здравствуй, спортсмен. Все толстеешь? С меня пример не бери. Худеть нам с тобой надо. Врачи так советуют. По утрам непременно делать физзарядку.
— Точно, так советуют!
— Чем порадуешь?
— Сабит Атаевич, все приглашенные по вызову слетелись.
Герой заглавной повести «Замарайка» — лисенок. Он родился в Месяц Отела, когда в стадах оленеводов появляются олешки, в норах песцов — щенки и, прочерчивая небо, летят в тундру стаи лебедей, гусей и уток. Встреча с Замарайкой изменила поведение ненецкого мальчишки Хосейки. Он будто впервые увидел красоту тундры, услышал звенящую песнь ручьев. Понял, что главная обязанность охотника не убивать зверей и птиц: их надо охранять. Это было открытием, и он стал искать звонкие слова и слагать стихи. Так родился поэт.Обе повести «Замарайка» и «Саварка» объединяет авторская мысль: землю надо беречь.
Сборник «Летчики» посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И. Кожедуб.
Восьмилетний ненецкий мальчик Саварка — хороший охотник, хороший пастух, хороший рыбак. Хотя ему не хотелось покидать родное стойбище, родители отправили его в интернат, чтобы учиться, знакомиться с разными людьми и с миром за пределами тундры.
…Со времени моей первой охоты прошел не один десяток лет. Только теперь я понял, что благодаря Мишке открыл удивительный мир: я увидел стремительный полет белки, красное солнце морозного утра, текущий с деревьев снег. Я исходил много лесов и полей, но не стал охотником и совсем об этом не жалею.Рассказ Владимира Степаненко «Десять выстрелов» был опубликован в журнале «Костер».
Дорогие ребята!В ящике моего письменного стола хранится старая, потертая карта. Она вся перечерчена разного цвета линиями — маршрутами боевых полетов.Прошло двадцать пять лет со дня одного из величайших сражений истории, сражения на Курской дуге. Вспоминается день за днем. Танковые сражения под Прохоровкой и Обоянью. Воздушные бои. Названия маленьких деревень, рек, где проходила линия фронта, где были наши аэродромы.Аэродром Долгие Буды обведен на карте большим красным кружком. Там я познакомился и подружил с Александром Горобцом.
Роман Владимира Степаненко — о разведчиках новых месторождений нефти, природного газа и конденсата на севере Тюменской области, о «фантазерах», которые благодаря своей настойчивости и вере в успех выходят победителями в трудной борьбе за природные богатства нашей Родины. В центре — судьбы бригады мастера Кожевникова и экипажа вертолета Белова. Исследуя характеры первопроходцев, автор поднимает также важнейшие проблемы использования подземных недр.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.