Точка росы - [58]
Можно вспоминать и вспоминать. Одно событие накатывалось на другое. Вместе со Смурым они начали работать на Шебелинке. По комсомольской путевке поехали на Север. Так что же произошло с Анатолием? А может, он просто привык тянуться за товарищем? Тянулся против своей воли.
Викторенко понимал, что каждый человек со своим особым характером и привычками. Не хотел сравнивать поведение Жорки Погребного и Анатолия. Разные они люди.
Анатолий скорее всего не поверил в его идею автоматизировать комплекс. Но об этом не говорил. Побег его стал протестом.
Днем Викторенко готовился к партийному собранию о готовности комплекса к эксплуатации скважин в зимнее время.
К вечеру почувствовал, что переутомился — разболелась голова. От автобуса отказался, решил подышать свежим воздухом. Как всегда, шел дальним путем. Часто спотыкался о плети корней. И всю дорогу думал о Ларисе. Хоть и не объяснились они, но им и так все ясно. Лариса с увлечением помогает ему чертить. Пообещали прийти на очередное чаепитие — вместе с Железкиной.
Думая о своем, Иван не сразу понял, что кто-то его окликнул.
— Привет, начальник.
На тропинке стоял, глубоко затягиваясь папиросой, Егор Касаткин. Пересовывая папиросу по нижней губе из одной стороны в другую, куражится:
— Скажи, разве не сюрприз? Черная ночь и встреча в лесу? Помнишь, я тебя предупреждал, за Егором Касаткиным не заржавеет? Помнишь?
— Глупости не запоминаю.
— Считай, инженер, как хочешь. Ты умный, а я дурак. Я тебя предупреждал: нам вдвоем здесь не жить. Двум медведям в берлоге всегда тесно. У меня есть и другой счет: почему ты моего товарища обидел?
— Это кого же?
— Серегу Пядышева.
— Чем же я его обидел?
— А ты пошевели мозгами.
Касаткин замахнулся, чтобы ударить, но Викторенко опередил его. Но тут тяжелый удар сзади по голове оглушил Ивана, и он, падая, не успел заметить подбегавших. Попытался встать, но ударами сапог его сбили.
Четыре человека молча молотили лежащего на земле, пока Егор не пробасил хрипло пьяным голосом:
— Спасибо, кореши. К Надьке двинули. Сам виноват, начальник, доброго совета не послушался. Говорил ему, не замай Егора Касаткина. А тут еще новшества стал разводить. Проценты всякие выставлять где надо и не надо. И Серега Пядышев туда же! За хохлом тянется.
Глава шестая
Холодный дождь застучал по раскисшей земле, и вода ручьями потекла с бугра, окатывая лежащего. Он с трудом пошевелил руками и, подчиняясь инстинкту самосохранения, отполз от потока, чтобы не захлебнуться. Хватая мокрый кустарник, медленно поднял будто онемевшее тело. Цепляясь за толстые корни сосен, нащупал тропу. Последние метры до балка полз, то и дело утыкаясь лицом в землю.
В балке перед глазами все поплыло, и он окончательно потерял сознание. Иван лежал, распластавшись на полу. Бредил: «Кто так громко топает сапогами? Почему так больно?.. Тарапунька: „Здоровеньки булы!“ Анатолий, не валяй дурака, ты не Тарапунька и не Штепсель… Где ты прячешься, Анатолий?.. Слышишь, сейчас же отключи паяльник, а то сгорит стол… Смурый, скажи, чтобы меня не били по голове… Не бренчи зря звонком, на велосипеде не доехать до Андреевки… После дожинок в селе всегда свадьбы… Лариса, я тебя давно зову, ты слышишь, мне очень плохо! Ребята, стяните мне чем-нибудь голову, чтобы не раскололась!»
Два дня пролежал Викторенко в кошмарном бреду. Раздирал спекшиеся кровью губы: «Пить! Пить!» Заплывшие глаза не открывались. С трудом ловил раздерганные обрывки памяти. Порой казалось, что в балке кто-то есть… Чувствовал прикосновение горячих, нежных пальцев. Неужели это все бред? И рядом никого нет. Он один в балке!
Громкий голос мужчины он принял раздраженно. Откуда он вдруг появился?
Викторенко не понимал вопросов, которые задавал мужчина. Запах табака не давал дышать. Вернулась страшная боль.
Каждый день приходили ребята из отряда. Попеременно — Николай Монетов, Виктор Свистунов, Гордей Завалий.
Юля Зимница появлялась перед сумерками, чтобы дежурить ночью. Меняла врача или сестру из больницы. Старалась не плакать, но то и дело терла кулачком красные, припухшие глаза. Состоялась свадьба, а Юля до сих пор не могла разобраться в своих чувствах, понять, в самом ли деле любит Касьяна Лебедушкина или только из жалости привязалась к нему. Заметила беспомощного неумеху, по-женски пожалела и взялась опекать. Плакала во время ночных дежурств без слез и, забывшись, тихо шептала: «Что же я делаю? Того ли люблю?»
В пятницу после смены по просьбе Ларисы к больному зашла Золя Железкина. Увидела Викторенко, отпрянула в сторону. Закусила палец, чтобы не расплакаться. Лицо в кровоподтеках, глаза задавлены синяками.
— Девушка, если пришли, то принесите холодной воды. Нужен лед, а его нет! — сказала сидевшая возле кровати врач.
— Сейчас принесу! — Золя смерила взглядом высоту от пола до кровати. Не могла представить, как это Ларисе удалось оторвать Викторенко от пола и уложить в постель. Откуда у нее взялись силы?
Когда Золя пришла с водой, возле Викторенко сидел участковый милиционер. Он снова и снова допрашивал с сухой деловитостью. Но Викторенко по-прежнему не отвечал.
Прошло две недели, Викторенко открыл глаза. Удивился. На привычном месте не увидел женщину в белом халате. Осторожно поднялся. Немного посидел, привыкая к новому положению тела, и ступил на пол. Его качнуло, но он успел ухватиться за стенку. Доплелся с трудом до двери. Снова качнуло, и он с трудом устоял на ватных ногах. Возвращаясь к кровати, увидел на столе знакомые целлофановые пакеты, банки с вареньем. Перед глазами всплыло лицо Надежды. «Вам не нужен праздничный подарок? Все охотно покупают: рождение ребенка, свадьба или именины!» И он все вспомнил: «Ах ты Егор Касаткин! Ах ты королева Марго! Нет, этот номер не пройдет!» — полетели на пол кульки и банки.
Герой заглавной повести «Замарайка» — лисенок. Он родился в Месяц Отела, когда в стадах оленеводов появляются олешки, в норах песцов — щенки и, прочерчивая небо, летят в тундру стаи лебедей, гусей и уток. Встреча с Замарайкой изменила поведение ненецкого мальчишки Хосейки. Он будто впервые увидел красоту тундры, услышал звенящую песнь ручьев. Понял, что главная обязанность охотника не убивать зверей и птиц: их надо охранять. Это было открытием, и он стал искать звонкие слова и слагать стихи. Так родился поэт.Обе повести «Замарайка» и «Саварка» объединяет авторская мысль: землю надо беречь.
Сборник «Летчики» посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И. Кожедуб.
Восьмилетний ненецкий мальчик Саварка — хороший охотник, хороший пастух, хороший рыбак. Хотя ему не хотелось покидать родное стойбище, родители отправили его в интернат, чтобы учиться, знакомиться с разными людьми и с миром за пределами тундры.
…Со времени моей первой охоты прошел не один десяток лет. Только теперь я понял, что благодаря Мишке открыл удивительный мир: я увидел стремительный полет белки, красное солнце морозного утра, текущий с деревьев снег. Я исходил много лесов и полей, но не стал охотником и совсем об этом не жалею.Рассказ Владимира Степаненко «Десять выстрелов» был опубликован в журнале «Костер».
Дорогие ребята!В ящике моего письменного стола хранится старая, потертая карта. Она вся перечерчена разного цвета линиями — маршрутами боевых полетов.Прошло двадцать пять лет со дня одного из величайших сражений истории, сражения на Курской дуге. Вспоминается день за днем. Танковые сражения под Прохоровкой и Обоянью. Воздушные бои. Названия маленьких деревень, рек, где проходила линия фронта, где были наши аэродромы.Аэродром Долгие Буды обведен на карте большим красным кружком. Там я познакомился и подружил с Александром Горобцом.
Роман Владимира Степаненко — о разведчиках новых месторождений нефти, природного газа и конденсата на севере Тюменской области, о «фантазерах», которые благодаря своей настойчивости и вере в успех выходят победителями в трудной борьбе за природные богатства нашей Родины. В центре — судьбы бригады мастера Кожевникова и экипажа вертолета Белова. Исследуя характеры первопроходцев, автор поднимает также важнейшие проблемы использования подземных недр.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».