Точка Омега - [64]

Верил он в это или нет – бог знает. Но что он хотел этого – сомнений не было. И когда голос Н. в трубке смолк в ожидании его ответа, К. прокашлялся, освобождаясь от стянувшего связки волнения, и, выдержав некоторую паузу, заговорил. «In my opinion, – сказал он твердо, – you are not right…»

И дальше он, к своему собственному удивлению, почему-то продолжал говорить по-английски, с чувством, с толком, с расстановкой, как если бы говорил со своим студентом, пытаясь донести до него не только смысл фразы, но и особенности произношения, он говорил все те фразы, которые собирался произнести по-русски, четко и внятно, говорил, говорил, говорил, а когда закончил, то услышал в трубке лишь громкие короткие гудки…

Д ауншифтеры

Словно по взмаху волшебной палочки (детская мечта): раз – и готово! Мы испытывали даже некоторую гордость, больше того – приятное ощущение могущества, чуть ли не тайной власти.

Кто бы мог предположить, что все пойдет действительно как по маслу? Решили просто попробовать, на всякий случай. Попытка, как говорится, не пытка, а за спрос денег не берут.

Главное, что состоялось. Мальчик сидел за партой и записывал в толстой тетрадке. Лиза, мать, видела через щелку в неплотно притворенной двери его склонившийся курносый профиль, видела других учеников, слышала негромкий, спокойный голос преподавателя, что-то объяснявшего, хотя сам он в поле обзора не попадал, – все на удивление правдоподобно.

Об этом узнали уже от Лизы, матери мальчика, дотошно ее выспрашивая. А было так: с деканом встретились, как и было назначено, в половине десятого, тот был уже на месте, даже ждать не пришлось, он сразу пригласил в кабинет, вместе с сыном, ничего не спрашивая, только мельком бросив взгляд на их Ивана, быстро, не очень внимательно просмотрел документы и сказал: «Ну хорошо, пусть идет в аудиторию… кажется, его группа сейчас в восьмой, но на всякий случай уточните».

И уже обращаясь (доброжелательно!) к Ивану: «Как раз успеешь к началу лекции».

Собственно, и все. Ни о деньгах, ни о чем другом речи не было. Они, признавалась Лиза, даже растерялись, настолько все неожиданно и стремительно, без каких-либо препон и подводных камней. Декан был чуть насуплен, сух, строг, деловит, но и никакого недовольства не выказал, Ивану напоследок даже чуть улыбнулся – как бы ободряюще.

Чудеса!

Никакой растерянности Корниковы бы, наверно, не испытали, не доведись уже трижды получать отказ. Причем от того же декана в частности. А поначалу все шло просто замечательно: в приемной комиссии заверили, что проблем никаких, у парня хорошие отметки, кому, как не ему, здесь учиться. И вдруг все стало странно и быстро меняться: нашествие золотомедальников, сокращение мест, преимущество местных…

Это все были слухи. Они им не очень верили, во всяком случае их Ивана не должно было коснуться, так что Корниковы терпеливо, хотя и не без некоторого волнения, ждали, когда вывесят списки.

Списки вывесили только 30 августа. Ивана Корникова там не было, сколько ни рыскали глазами, пробегая еще и еще раз довольно длинный список мелко напечатанных фамилий.

НЕ БЫЛО. ТОЧНО.

Первая мысль: ошибка!!!

Просто не внесли, забыли, не весь список вывесили, короче, недоразумение, как обычно и бывает. Случайность. Но в приемной комиссии, куда сразу бросились, пошуршали бумагами и, пожав плечами, безучастно подтвердили: да, не зачислен, не хватило мест, не прошел конкурс аттестатов, не является местным жителем, в общем – увы!

И что они могли на это возразить?

Тот же Степан Игнатьевич, декан, тоже долго рассусоливать не стал: простите, но, к сожалению, ситуация изменилась, количество мест сократили.

Все то же… Стена. И не перепрыгнуть, и лбом не продавить. Корников-старший промямлил что-то про «благодарность», но декан то ли не понял, то ли не захотел понять, да застенчивый Корников и не пытался нажимать, не той выделки…

Чужой город – чужой монастырь. Люди вроде свои, но тоже чужие. Теперь чужие, как раньше были свои. Простите, извините, ничем не можем помочь…

Финиш.

Городишко небольшой, тихий, окрестности живописные: холмы, поля, леса… Все под рукой, так сказать, в шаговой доступности. Дома одноэтажные, в основном немного обветшалые, панельные пятиэтажки, подъезды грязноватые, попахивающие известно чем, но и девятиэтажки имеются, кое-где даже новые, не такие фешенебельные, как в столице, но вполне современные, да и коттеджи повырастали.Асфальт, правда, в колдобинах, но в остальном вполне терпимо, в магазинах все есть, а главное… главное – ритм жизни! Другой, более спокойный, размеренный. Климат более здоровый во всех смыслах, начиная с воздуха. Провинция, она и есть провинция, у нее свое очарование. Ради тишины и покоя многим можно пожертвовать. Да и до мегаполиса не так далеко.

Корниковы, у которых в здешних окрестностях садовый участок с маленьким летним домиком, мечтали: когда-нибудь переедут сюда, чтобы доживать, верней, жить, но уже иначе – никуда не торопясь, без постоянного стресса, без оглушенности и мелькания в глазах.

Хорошо бы, конечно, и ребенка сюда, тем более что у него вдруг начались проблемы с глазами, то ли аллергия, то ли что… Да и Корников-старший в последнее время заметно стал сдавать, задыхался при быстрой ходьбе, чего раньше за ним не наблюдалось, нервничал по пустякам, мог завестись из-за какой-нибудь ерунды. Молодой еще, крепкий вроде мужик, и вот… Контора, где он работал, то загибалась, то оживала, людей увольняли, зарплаты сокращали, попробуй не дергаться. Доставала жизнь…